Белое кладбище
Он жил не то, чтобы плохо, уступал
места старикам в автобусе, кормил
бездомных котов, бросал титулованную
ржавчиной монету музыкантам в метро,
пил с друзьями только по праздникам, не шатался
в беспамятстве по городам, жил
с одной единственной, не хамил в
очередях. А потом умер и попал в рай,
смеялся с гуриями, сидел за чистым,
выкрашенном в ослепительно белое,
впрочем, как и все вокруг, ангельским
столом, где пировали праведники
и учили, неясно зачем, местные,
загорелые в пустынях на земле,
пророки, он был счастлив в некотором роде.
Но в один момент - сам не поняв,
что же случилось, - ему все до ужаса
разрывающихся глаз, бесящихся
и вылезающих из орбит зрачков,
порезов на коже, не оставляющей
следов, его рвало от белых надписей,
стен, колон, барных стоек, и все
вокруг надоело. Так надоело, что уже
свет божий не свет божий, что
праведники слишком болтливы,
и явно взяли лишнего,
и лапают монашек, а те смеются, смеются,
смеются,как проклятые или безумные,
и все вращается, мечется и ревет
воплем тысячи стрелок часов.
Тут-то и пришла мысль покончить
с собой. Но тут-то и вышла загвоздка.
Мертвые не могут умереть. И он,
как не пытался через знакомых,
родственников, как не молился,
как лично не жаловался уставшему
от безделья ангелу-губернатору,
сколько писем не писал самому богу,
высшим чинам, даже сатану он
просил напившись как-то раз вдребезги.
Но, ничего не случилось.
И он стал первым в раю, кто остался
там насильно.
