Радуга в вазе
Фонтан, в котором пение, то рысь,
И стихотворный нерв, то Он покой, то Он рысцой,
- любимым был немой звездой,
Она молчала, Я молчал.
и заглушала струнами печаль,
-пугала бабочка, живущая травой.
И я увидел бабочку, которая трава-трава,
Совсем не лампа, не свеча.
Она исчезла под столом,
Дотронувшись крылом.
И остальные звезды завязали разговор
Что одинок и тощ,
Огонь, мечтающий побыть ковром.
Пугающая неизвестность не начало ветхости,
а взрыв в далекой бесконечности.
Что тень не тень, а первый друг,
Великий дар поэзии
изображать в стаканах стул,
решивший, Он движение. Не гроб.
А таракан, исполнивший том-тит,
Что можно и попеть, пока стакан летит
В неопытный до настоящего искусства лоб.
Стакан от одиночества
Мечтал побыть дождем:
Сдружиться может рощица,
В стакане – лужа, он в ней белый лён.
И если буревестник угостил недуг:
(Болеющий печалью кот),
Достань с комода и
Одень на песнь
Мяукающую
пиджак.
Сходите в заведение
публичное,
где, как последний раз,
сыграет колоритно джаз.
карандашом
черти пути по радуге,
и радуга раскрасит всё,
что принято считать «утиль».
Потом
Обрыву пририсуй улыбку и
Представь, что тыквенный.
Затем
заглянет случай » А»
ковром катиться будешь с невеселой тучи «Би».
Катившись, трись о радугу спиной,
Теперь то Одиночество с семьей.
И если, возвращаясь, разглядел утайкой удивительные тонкие брови,
как выпавшие листья клена, то
Не сожалей, влюбленный в первый и последний раз.
Ушел с приветом недосказанным,
Но с разноцветными хамелеонами букетом удивительные тонкие брови.
По- новому вообрази,
что лучшие мгновения,
в которых пихта выросла,
а корни там, в фантазии.
Поэзия не может стать женой без вымысла,
и то, что я сейчас скажу, не просто мнение,-
что ты не Мир, но мир не Ты.
