Чёрный август

Кулик Валерий

1.

Москва была удушливой. Те дни

тянулись пластилином в медных лапах

ещё июльских муз. Тяжелый клапан*

был сорван, и заброшен на Садовой.

Упал на Спиридоновке: "Тянись,

и дальше тень, что тянется за домом,

спасая всех идущих от ударов".

Твой путь, что был то гладок, то тернист,

кончался в белой ванной, где удавом

растягивался шланг. Твоя страна

"распад времён" ещё не начинала.

"Больших артистов, знаешь, нонче мало.

Высоцкий был. Миронов. Ну, Папанов..."

Как скоро станут многие стенать,

в связи с твоим уходом, и попарно

трепать твои цитаты каждый вечер.

Пред смертью, ты предстал своим стенам -

актёром, что отвинчивает вечность.

2.

Прибалтика. Стоял ужасный зной.

"Вот - баловень кино, стратег театра.

Вот - Фигаро', чья долгая тирада

сопровождалась выкриками зала.

Вот - узник всех трагических основ,

с улыбкой молодца'-провинциала,

которому все тяготы лишь в радость".

В театре душно. Выкрикнуть бы: Стоп!

Не доиграл. Не выложился. Рано.

Ты говоришь. И пламенная речь

препятствует и выдохам, и вдохам.

Ты говоришь так яростно, так долго,

что публика не чувствует, как время

проводит предпоследнее тире.

Из-за кулис доносится кофейный

и хлебный запах: "Молодость в заплатах!"

И Ширвиндт тут же кинувшись к тебе,

надрывно крикнув "занавес!" - заплакал.

*крышка, прикрывающая отверстие, через которое проходит пар