Туфельки

Обувь! Наш бедный свидетель предательств и войн.

 

 

 

 

 

Свет истощался. Маялся, как зверь,

за окнами большого магазина:

то зазывая злых и малосильных,

то - добрых и придирчивых работниц,

идущих с местных фабрик. Та из вер,

что образует тысячи пробоин,

в перегоревшей совести военных -

страшна и беспощадна: "Бог, измерь

нагую перспективность всех волнений,

 

 

 

 

 

что сотрясут историю, весь мир

кровавыми делами, в сонной Польше".

В тот день, она неслась: минуя площадь,

минуя два собора и пекарню.

День загибался. Кажется, к восьми

сгустилось небо - родственник перкали.

Она несла под мышкой томик Цвейга,

и думала: "Коль хочется - возьми,

с атласным бантом розового цвета".

 

 

 

 

 

В любом из нас заложен некий код,

борьба с которым тянется полжизни.

Так, отдавая волосы и жилы

на производство пушечных патронов,

она познала родину, как корь

недетским подсознанием. Подробно.

Ей так хотелось: долго, сиротливо

исследовать, как древний землекоп

исследует последствия отлива,

 

 

 

 

 

исследовать все туфли. Гомон баб

мешал сосредоточиться. На помощь

пришла хозяйка туфелек: "Напомнить

условленную цену?"

"Нет, не стоит!

Пакуйте их..."

Туманность. Запах бань.

Потом - вели к вагонам плотным строем.

Она себе шептала: "Ну, осмелься!" -

в попытках оборвать атласный бант,

под крики: "На Освенцим! На Освенцим!"