Короткая сказка о вечной любви (Расставание).
… И вот, встречаются они потом, спустя двадцать лет, в глухой алтайской деревне. Он, скромный сельский учитель английского языка, и она, тоже учительница в музыкальной школе крупного города, которая приезжала с группой туристов в горный поход. На обратном пути их автобус сломался на разбитой просёлочной дороге и, выйдя из него, она сразу же заметила этот домик, и подошла попросить воды.
Когда он открыл калитку, она узнала его, своего первого человека, с которым рассталась тогда, двадцать лет назад, и он узнал её тотчас же. Когда их взгляды встретились, словно искра первой юношеской любви проскочила между ними. Он налил в её фляжку с красивой фирменной этикеткой хрустальной колодезной воды, положил в берестяную торбочку горячих пирожков, которые только что испекла его жена, кедровых шишек, грибов, и еще каких-то лесных ягод, на которые шло время сбора.
Он проводил её до калитки, и когда они вышли за ограду, присели на завалинку возле забора. Они держались за руки, смотрели друг другу в глаза, и молчали… Потом разговорились, и не могли наговориться до тех пор, пока не починили автобус, и не пришло время расставаться.
Казалось, ничто не сможет остановить их беседу, ведь они не виделись целых двадцать лет, и теперь их разговор казался им вечностью. Она рассказывала ему о своей жизни в городе, о школе, об учителях и учениках, о своих детях, о муже. Он говорил о тайге, о горах, о сборе урожая, о забавных случаях в деревенской школе, а когда на улицу выскочили шалившие ребятишки, погрозил им пальцем:
- Настенька, Павлуша, ну-ка быстро помогать маме!
Она проводила их долгим взглядом и сказала:
- А ведь это могли бы быть мои дети…
- Я знаю, - ответил он, и потом сразу же: - А помнишь, как мы гуляли по набережной в твоём городе, ели бутерброды с газировкой, которая била в нос, и хохотали?
- А помнишь, - подхватила она, - как ты возил меня на себе верхом, дома, на улице, а у меня от этого кружилась голова?
- А помнишь, как мы падали в сугробы, - вторил он, - и целовались в снегу?
- А помнишь, как мы прятались от всех, - да сколько ещё было этих «А помнишь?» Они сидели и смеялись, вспоминая прошедшую молодость, и не могли понять, что же тогда могло их разлучить… И снова эти: «А помнишь, а помнишь!? А помнишь…»
И казалось им, что они отдали бы свои жизни за эти бутерброды с газировкой, за сугробы, за бешеные поцелуи.
- А помнишь, ты хотел быть директором? – спросила она.
-А как же, - ответил он, - я и есть сейчас директор. Вон сколько подчиненных растет, - и он обвел рукой своё поле. – А ты хотела быть адвокатом, помнишь?
- Да, помню, - ответила она, и как бы в тон ему подхватила, - а я и есть адвокат, в своей семье и самой себе. А ты меня жутко ревновал, помнишь?
Он, улыбнувшись, вспомнил, как она часто произносила слово «жутко».
- А ты сбегала от меня к друзьям…
Боже, какими незначительными, мелкими казались им теперь те обиды, от которых они раньше страдали.
- Ты знаешь, я только сейчас поняла, что всю жизнь скучала по твоим рукам, объятьям, по твоим губам, - в задумчивости произнесла она.
- Мне тоже всегда не хватало твоей ласки, - ответил он.
Они поняли, что всегда любили друг друга и продолжают любить до сих пор. И в мыслях у обоих настойчиво стучался вопрос: «Ну почему, почему мы не вместе?»
- А ведь я мог бы быть сейчас твоим мужем, - сказал он, пряча улыбку в бороде.
- А я нарожала бы тебе детишек, и преподавала бы виолончель в твоей школе, - ласково ответила она ему.
Но они знали, что опоздали, и уже не будут рушить свои семьи и ломать свои жизни. Потому что ей теперь тридцать семь, а ему уже сорок четыре, и у неё есть муж – бизнесмен, который ездит на дорогом автомобиле по своим клиентам, а в школу ходят две замечательные дочурки… И у него тоже есть семья - жена и двое детишек, с которыми он ходит по горам, купается в речках и разговаривает с деревьями…
Они сидели на стволе спиленного дерева, двое постаревших влюблённых и, крепко обнявшись, плакали.
Они плакали, не стесняясь своих слёз, а ведь раньше она никогда не плакала при нём, боясь показаться слабой и беззащитной, и он тоже всегда стеснялся выглядеть при ней глупым мальчишкой.
Когда они услышали гудок отправляющегося автобуса, то поняли, что расстаются навсегда. Она сняла с себя цепочку со своим оберегом и, торопливо чмокнув в щёку, надела ему на шею. Он удержал её в своих объятиях, как это делал всегда, и поцеловал её, как тогда…
Никогда… Никогда она ещё не чувствовала себя такой влюблённой девчонкой, как в этот раз. Она бежала к автобусу, придерживая одной рукой бутылку с водой, а другой – торбочку с гостинцами, словно драгоценный подарок. А он смотрел ей вслед, вытянув вперёд правую руку, и прощался с ней навсегда. Сев в автобус, она долго оглядывалась, до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Она будет глядеть в окно на пробегающие мимо горы, леса, поля и деревушки, кушать пирожки с грибами, собранными его детьми и испечёнными его женой, а когда приедет домой, обязательно найдёт в пыльном ящике подаренное когда-то им колечко, и будет долго смотреть на него, вспоминая сказанные им слова: «Это Бог. Только один раз в жизни он дарит такую любовь. Её нужно сохранить, нужно, чтобы она жила…»
Но она была слишком молода, а он – слишком наивен, чтобы суметь это сделать.
Когда он вернётся домой, он повесит подаренный ею оберег над своим письменным учительским столом, и скажет, как говорил всегда: «Не скучай, скоро увидимся».
Может быть, в следующей жизни они встретятся вновь, узнают друг друга и смогут сохранить любовь, которую Бог дарит только один раз в жизни…
