Покровские ворота

Кулик Валерий

Моим родителям

О великая вечная армия,

где не властны слова и рубли,

где все - рядовые: ведь маршалов нет у любви!

Б.Окуджава

Покровские ворота, вы - мой суд.

Вам свойственны тоска и невесомость.

Здесь я обрёл и преданность, и совесть,

и потерял смешные предрассудки.

Меня мои сомнения несут

в края чужих желаний и простуды

от коих мутен ум и ломит кости.

Но остаётся маленькая суть:

я тот же аспирант - смешливый Костик.

И я, конечно, Хоботов, чьи сны

теперь намного красочней, чем в прошлом.

И пусть, они присыпаны порошей,

я в них непримирим и так отважен.

Я, катет треугольника. Я, сын

любовной ипохондрии: "Под вашей -

кричу жене - опекой искра нрава

утеряна, но мне достанет сил

прослыть в хрущёвке знатным кулинаром!"

Кати, Савранский городом! Мой смех

не потерпел заметных пертурбаций.

Я прокричу восторженно: тут, братцы,

я молод был. И счастлив. И задирист.

Я мог тогда взорваться, и посметь

противится стареющей сатире

в лице А.В. Велюрова.

Почий же,

и та любовь, и та большая смерть,

что сочетались в пухленькой пловчихе.

О, Воланд! Будь я Мастером, тогда б,

я смог бы оправдаться, мой гонитель!

Все встречи с беспокойной Маргаритой,

мне помнятся в подробностях, что, впрочем,

теперь неудивительно. Тот дар,

которым дорожил не так уж прочен,

точней сказать: он вязок и бракован.

Так, вспоминая всех настырных дам,

я подхожу к невзрачному балкону,

где Яша пилит скрипочку, как грек,

что изнурён тоской по Эвридике.

И я кричу надрывно: "Эй, вредитель!

кончай пилить, не то - рассудок треснет.

Не грей смычок. Прошу тебя, не грей!"

Хоть музыке присущи пыл и трезвость,

моей судьбы ничто мне не воротит.

Я искупаю самый страшный грех,

ища свои Покровские ворота.