РЕНТГЕНОЛОГ НАХОДИТ ВРАЧЕБНУЮ ОШИБКУ
"Да конечно, счастье необходимо, но какое?. Есть
счастье - случай, это бог с ним. Хотелось бы, чтобы
счастье пришло, как заслуга."
М. М. Пришвин, русский писатель (1873-1954)
Из органов милиции ушёл на пенсию в таком возрасте, когда на гражданке до неё надо было работать ещё, минимум, тринадцать лет. Я привык к постоянным нагрузкам; работать, если надо, сутками, забывая о еде и сне. Постоянно находился в гуще городских событий, связанных с преступностью. Приходилось ежедневно тесно контактировать с коллегами по работе и с гражданами, обратившимися за помощью в милицию. Скучать не приходилось.
Поэтому трудно было привыкать к безделью. Целые дни проводил в гараже автомобильного кооператива, где всегда были люди, с которыми можно было поговорить на любую тему. Всё равно, не старческий возраст упорно звал на работу. К тому же, получаемая пенсия, не давала возможности сидеть, сложа руки. Её явно не хватало для нормальной жизни. Через месяц я начал свою работу в таможне, куда попал по рекомендации горкома партии. Успешно прошёл испытательный срок и сдал необходимые экзамены. Работа в таможне была интересной. Однако через год я уволился, так как меня не устраивало то обстоятельство, что кроме выполнения различных многочисленных функций приходилось делать досмотр судов, уходящих или приходящих из-за границы, с целью обнаружения контрабанды. Этот показатель был самым главным в работе таможенной службы. Руководство таможни требовало выполнения в первую очередь именно этого показателя. Только расстался с милицией, где всегда требовалось что-нибудь выполнять для "галочки", и тут снова то же самое: как говорится, хоть разбейся, но выполни. Мой свояк - одессит, имевший прямое отношение к "Союзвнештрансу," без проблем, устроил в эту организацию. Работа была не хлопотливая, бумажная. Она мне наскучила через пару месяцев, и я вопреки недовольству родственника уволился без сожаления. Было неудобно получать деньги за безделье.
По рекомендации руководства УВД города меня приняли на работу начальником караула военизированной охраны морского рыбного порта. Устраивало то, что работать приходилось сутки через трое. Оставалось много времени для семьи и любимого гаража, где всегда было чем заняться. Условия труда были отменными, хотя бы потому, что дышал вдоволь морским воздухом. Вспоминал, как несколько лет назад на маленьком рыболовецком судне с командой дошёл до Эль-Кувейта. Поэтому с удовольствием любовался стоящими в порту многочисленными судами всех размеров, от маленьких, бороздящих Чёрное и Азовское моря, до громадин, покоряющих океаны. Никогда не оставался без рыбы, как свежей, так и приготовленной на любой вкус и презентованной моряками загранплавания. Работники караула, в основном женщины, организовывали питание на месте, орудуя с кастрюлями в комнате, приспособленной под кухню. Можно было хорошо пообедать в громадной столовой, располагавшейся на территории порта. За всё время работы в порту я ни разу не заболел, даже лёгкой простудой.
В городе с давних времён существовали поликлиника и больница только для жителей города, которые имели хотя бы малейшее отношение к водной стихии. Раз в году лица, работающие в порту, проходили диспансеризацию, осмотр врачами разных специальностей. Это всё делалось на месте, в порту, куда приезжали врачи. В поликлинике оставалось только сдать анализы и пройти флюорографию. Её результаты выдавали на следующий день. Несколько лет подряд флюорограмма показывала, что у меня с лёгкими всё в порядке. А это очень важно знать курящему человеку, каким, к сожалению, я являюсь.
Как-то после очередного прохождения флюорографии медсестра рентгеновского кабинета сказала, что мой снимок находится в регистратуре, куда я должен обратиться. Медсестра, выдавая мне снимок, до этого весело беседующая с другой медсестрой, вдруг стала серьёзной, даже печальной. Вместе со снимком дала направление в онкологическую больницу для прохождения дополнительного обследования. Сначала я подумал, что произошла ошибка. Кто-то перепутал снимки, уверял я медсестру. Мы, смертные, всегда уверены в том, что плохое может случиться с кем-то другим, только не с нами. Если честно говорить, мы примерно так воспринимаем чужую смерть, даже близкого человека. Дескать, вот опять, кто-то умер, но не я. Видимо, природа создала так мозг, чтобы он не был угроблен печальным негативом. Слишком часто в течение жизни приходится сталкиваться с неприятными, а то и трагическими обстоятельствами и событиями. Когда медсестра скорбно сказала, что нет никакой ошибки, мне ничего не оставалось, как отойти от регистратуры, и глядя отсутствующим взглядом, бессмысленно идти вперёд.
Я нашёл старшую медицинскую сестру, с мужем которой был когда-то в заграничном рейсе. Между нашими семьями сложились дружеские отношения. Посмотрев на снимок, Аня сказала, что на правом лёгком, в верхней части, имеется небольшое затемнении, что может говорить о неприятном заболевании. Взяв снимок, Аня пошла искать врача-рентгенолога. Вскоре она возвратилась. Было видно по её бледному лицу, что ей с трудом удаётся оставаться спокойной. Она сказала, что врач подтвердил поставленный им диагноз. Но мне нужно обязательно, не теряя времени, пройти обследование на аппаратуре отделения онкологии, которая на порядок лучше рентгеновского аппарата поликлиники водников.
О том, что случилось со мной, я не стал говорить жене, чтобы не травмировать её трагическим сообщением. На все её вопросы, почему у меня плохое настроение, ссылался на усталость от работы, связанной с ночными дежурствами. Через пару часов я пошёл домой к Алику, также рентгенологу поликлиники водников, считавшимся очень хорошим специалистом. Однажды он, когда врачи нашли у меня рак толстой кишки, осмотрев её через рентгеновский аппарат, уверенно сказал о врачебной ошибке, принявших колит за рак. Он находился в очередном отпуску.
По дороге я обратил внимание, что часто стал покашливать, и у меня появились боли в правом лёгком. От этого открытия я покрылся липким потом. Мне очень повезло, так как Алик оказался дома, не успев ещё распаковать чемоданы, с которыми ездил куда-то отдыхать. Увидев мой скорбный вид, он чуть не добил своим вопросом: "Что, Игорь, снова врачи нашли рак?" Я молча протянул злосчастный снимок моих лёгких, не спуская с него глаз за всё время, пока он под разными углами его внимательно рассматривал. Лицо врача было серьёзным и напряжённым. Наконец до меня дошло, что он говорит: "Не хочу прежде времени тебя успокаивать, но на девяносто процентов уверен в том, что вижу плёночный брак. Завтра в десять часов будь в рентгеновском кабинете. А сейчас прими что-нибудь успокоительное, и ложись спать. Тебе надо выспаться. Приучай себя к мысли, что, может быть, придётся бороться за каждый день жизни."
Конечно, за всю ночь я не сомкнул глаз. В девять часов я уже сидел перед врачебным кабинетом, с нетерпением ожидая Алика. Я понимал, что ровно через час должен буду плакать или смеяться. Пришедший Алик поставил меня по пояс раздетым за экран рентгеновского старого, видавшего виды, аппарата. Мне показалось, что он даже не смотрел на мои лёгкие, так как быстро выключил аппарат. Это меня напрягло, отчего сильнее застучало сердце. Может быть, всё ясно, и нет смысла искать что-то другое на экране, успокаивающее? Словно молния ударило в мозг, когда услышал: "Ты долго собираешься стоять за не работающим экраном? Шевелись. Одевайся! Веди в кабак! Надо хорошо выпить, особенно мне отпускнику, за разгаданную чужую врачебную ошибку при расшифровке снимка. Я был прав. Обыкновенный брак. На плёнке была маленького размера светлая точечка, ставшая тёмным пятнышком на лёгком при её засветке рентгеновским лучом. Мой коллега пятнышко принял за уплотнение."
Когда я пришёл домой, хорошо поддавшим, жена, сочувственно сказала, что я из-за какого-то скрываемого от неё горя напился до чёртиков. Я, стараясь говорить как можно разборчивее, сказал, что только что наш знакомый рентгенолог Алик разобрался с довольно для меня неприятной врачебной ошибкой. От свалившейся на мою голову радости мы с ним выпили. Рассказав, в чём заключалась радость, связанная с врачебной ошибкой, кое-как, не без помощи жены раздевшись, бухнулся в постель и впервые за несколько бессонных ночей сразу же заснул крепким здоровым сном.
Алик вскоре умер от рака.
