Хруст Изабеллы

Кора густолиственного дуба, рассыхаясь от времени,

лютым хрустом подражала смеху Изабеллы.

Слышать его повсюду, в каждом шорохе природы —

мой нестерпимый удел.

Солнце садилось. И ветер отчаянно выл:

— Я тебя укушу, клац-клац-клац, укушу! —

изувер акапельный —

он обрывал ослабевшие листья...

Я тоже был слаб, но держался. Висел.

 

Безобразно хрипел, то краснел, то бледнел,

но не умер. Не стал в кроне плодом червивым.

Она зверски кормила меня черносливом —

я себе представлял так те комья земли,

что глотал и блевал — вспоминал Бога всуе,

проводя в её доме безбожные дни

вечной пытке сродни. Всё твердя:

— Отпусти!

 

Ведьма сочно жевала полыни букет

и, смеясь, извергала зловонное «Нет!»

 

Вынуждала молчать, угрожая:

— Лишу! Языка твоего... укушу, откушу!

И ко мне залезала на грязный матрац,

и зубами стращала, стуча, «клац-клац-клац»...

 

Я сбегал много раз — без оглядки спешил,

спотыкаясь о шаг, выбиваясь из сил,

но всё время меня настигал этот смех…

Я желал умереть, прыгал в петлю — не грех

неживому иссохнуть среди желудей.

 

Снова хруст Изабеллы —

не шейных костей.