Мне бы видеть перед собой тебя, но вижу лишь отражение маленькой девочки, вышибающей себе мозги, в мучениях истекающей кровью на холодном полу, где тебя тоже нет.

Она перестанет страдать без твоих объятий только когда подвиснет в петле с сжатой шеей, под засохшим гниющим деревом. Без тебя она грустный мертвец (её песнь - зов Ктулху, её глаза - дождливое лето в забытом циклопическом городе), грустный клоун, печальный неспокойный океан из слез, что она собирает руками из глаз (твоих). Готовься закрыть их. Самое время для беспробудного крепкого сна.

Каждое слово тебе, каждое письмо - её крики из сжатого ожиданием горла, от них ломаются ребра, позвонки и фаланги с хрустом, но не перестанет писать тебе, любить тебя.

Сидя в ванне на коленках, представляя тебя, дышит в твои волосы, чувствует страх и вкус убийства себя. Будит меня на рассвете криками, обещает себе, что никогда не будет в порядке, покуда тебя нет рядом. В тихую ночь собаки разнесут по улицам её кости, распылят прах, чтобы никогда больше ей не быть здесь без тебя, даже после смерти.

В отражениях она годами, декадами, сутками, образ девочки с больным нутром, выжженным горестью. Она засыпает только под утро в самом жарком месте в аду. Она хуже амфитеатра с массой самоубийств, она хуже кровавых вод Коцита, она хуже никотина в твоих легких.