IX. 37,2

Июль. Солёный, липкий, банный жар,

и пух: глаза клюющий, тополиный;

чтоб в полдень не сгореть, едва дыша, –

облиться б звёздным ацидофилином!..

 

Но мерно фаренгейты вверх ползут:

чуть-чуть… – и лопнет старенький термометр!..

Москиты с зюйда зад ввергают в зуд,

а в сердце – холод: как ещё не помер

 

меж рёбер в Антарктиде от цинги

вздох – самый первый вдох на этом свете?!.

И лишь эритроциты, как гонцы,

снуют во мне – в безжизненной планете:

 

меж соляных столбов застывших слёз,

среди костей, что для воздушных за́мков –

каркасом были – сжёг туберкулёз:

с тех пор душе́ – ни холодно, ни жарко…

 

Но я – живой, хотя уже́ и труп;

нет, я – не привидение, не зомби,

я не храплю сто лет в отдельном гро́бе…

Но тяжело быть трепетным, как ртуть,

 

ведь ни в одной из всевозможных библий

я не нашёл гарантии Любви;

но всё ж – не рад пассивности амфибий… –

которым, видно, брат я по крови…

 

Не знаю. Может, это – вирус гриппа?

депрессия от 37,2?..

Я помню ведь, как пухла голова

от лип благоуханья, что – не «липа»!..

 

Так, может быть, всё – вздор, и звездопад

исполнит всё: скорей бы только август!

И дождь грибной – чтоб с головы до пят!!

Как с гу́ся – бе́ды!!! То-то – радость, благость!..

 

Но, Боже, я – как скот в консервной банке:

хоть вскроешься, хоть в вакууме – скис!..

Но – горд душой, что – как лавровый лист:

из них бы – веник, да и можно в баньку!..

 

И ярче станет свет,

теплей, белее – ночь;

но чтобы что-ТО смочь… –

ТО надо захотеть…

 

(07.10.2016)