Воздушные мытарства.
За три дня до смерти мой двоюродный брат Александр сказал одну фразу, которая крайне напугала меня. Наверное он предчувствовал свой уход, или услышал информацию, которая, живущим в этом мире, недоступна… Не знаю… Но слова, сказанные им, были очень тревожны. По понятным причинам, я не имею права изложить их в своей статье. Слова эти были о посмертии души, и мне стало жутковато. Что же происходит с нами, когда мы навсегда покидаем этот Мир?
Все святые отцы в один голос говорят о воздушных мытарствах, которые проходит душа после смерти. И нам, оставшимся в жизни временной, надо помогать своим близким проходить эти мытарства. А конкретно: читать Псалтирь, канон об усопших, заказывать панихиды, подавать милостыню. Всё это и не составляет особого труда. Но вот мысли о том, что же происходит с людьми Там, куда мы все уйдём – не дают покоя.
И чувствую, что надо что-то менять здесь и сейчас, пока не поздно, и готовиться к жизни вечной, но подготовка никак не получается полной, всё какими-то урывками! Когда же возьмусь за ум? Помоги ГОСПОДИ!
Слово "мытарства" буквально означает: препятствия для души умершего человека, чинимые духами злобы. То есть преграды для восхождения к Свету. Если бы наше духовное зрение было открыто, то мы, возможно, увидели бы, как воздух наполнен врагами Христа – демонами. Святой апостол Павел называет падших ангелов духами злобы поднебесными (Еф.VI,12). А главу их князем, господствующим в воздухе (Еф. II, 2).Падшие ангелы рассеяны во множестве по всей прозрачной бездне, которую мы видим над собой. Они не перестают возмущать все общества человеческие и каждого человека порознь; нет злодеяния, нет преступления, которого бы они не были зачинщиками и участниками; они склоняют и научают человека греху всевозможными средствами. Факт истязания бесами существует. В момент смерти человека - они появляются в страшном, нечеловеческом виде, обвиняют новопреставленного в грехах и буквально пытаются схватить его тонкое тело, которое крепко держат Ангелы Света.
В повести о воине Таксиоте ("Жития святых") рассказывается, например, что он вернулся к жизни, проведя шесть часов в могиле, и поведал следующее: "Когда я умирал, то увидел некоторых эфиопов, стоящих предо мною; вид их был очень страшен, и душа моя смутилась. Потом я увидел двух юношей, очень красивых; душа моя устремилась к ним тотчас, как бы возлетая от земли. Мы стали подниматься к небу, встречая на пути мытарства, удерживающие душу всякого человека. Каждое истязало ее об особом грехе: одно обо лжи, другое о зависти, третье о гордости; так каждый грех в воздухе имеет своих испытателей. И вот я увидел в ковчеге, держимом Ангелами, все мои добрые дела, которые Ангелы сравнили с моими злыми делами. Так мы миновали эти мытарства. Когда же мы, приближаясь к вратам небесным, пришли на мытарство блуда, страхи держали меня там и начали показывать все мои блудные плотские дела, совершенные мною с детства моего до смерти, и Ангелы, ведущие меня, сказали мне: "Все телесные грехи, которые содеял ты, находясь в городе, простил тебе Бог, так как ты покаялся в них". Но противные духи сказали мне: "Но когда ты ушел из города, ты на поле соблудил с женой земледельца твоего". Услыхав это, Ангелы не нашли доброго дела, которое можно было бы противопоставить греху тому, и оставив меня, ушли.
Тогда злые духи, взяв меня, начали бить и свели затем вниз; земля расступилась, и я, будучи веден узкими входами чрез тесные и смрадные скважины, сошел до самой глубины темниц адовых, где во тьме вечной заключены души грешников, где нет жизни людям, а одна вечная мука, неутешный плач и несказанный скрежет зубов. Там всегда раздается отчаянный крик: «Горе, горе нам! Увы, увы!» И невозможно передать всех тамошних страданий, нельзя пересказать всех мук и болезней, которые я видел. Стонут из глубины души, и никто о них не милосердствует; плачут, и нет утешающего; молят, и нет внимающего им и избавляющего их. И я был заключен в тех мрачных, полных ужасной скорби местах, и плакал я и горько рыдал от третьего часа до девятого. Потом увидел я малый свет и пришедших туда двух ангелов; я прилежно стал умолять их о том, чтобы они извели меня из того бедственного места для раскаяния пред Богом. Они поручились за меня, я ожил, а ожив начал кричать: «Помилуй меня ГОСПОДИ!» Потом, ходя от церкви до церкви, падал ниц и со слезами и глубоким воздыханием исповедывал грехи свои и говорил всем: – Горе грешникам: их ожидает вечная мука; горе не приносящим покаяния, пока имеют время!"
По воскрешении своем Таксиот прожил сорок дней и очистил себя покаянием; за три дня он провидел свою кончину и отошел к Милосердому и Человеколюбивому Богу, низводящему во ад и всем спасение подающему, Которому слава во веки."
Как я понимаю – молитва нужна везде, и просить о помощи надо всегда. ГОСПОДЬ не оставит.
А вот что описывает К. Икскуль в книге "Невероятное для многих, но истинное происшествие’’. Жил он в начале ХХ века, находился в состояние клинической смерти 36 часов: "Тело моё оставалось в палате, но в тоже время, меня другого, взяв под руки, светлые Ангелы вынесли прямо через стену на улицу. Смеркалось уже, шел большой, тихий снег. Я видел его, но холода и вообще перемены между комнатной температурой и надворною не ощущал. Очевидно, подобные вещи утратили для моего измененного тела свое значение. Мы стали быстро подниматься вверх. И по мере того, как поднимались мы, взору моему открывалось все большее и большее пространство, и наконец оно приняло такие ужасающие размеры, что меня охватил страх от сознания моего ничтожества перед этой бесконечной пустыней... Идея времени погасла в моем уме, и я не знаю, сколько мы еще поднимались вверх, как вдруг послышался сначала какой-то неясный шум, а затем, выплыв откуда-то, к нам с криком и гоготом стала быстро приближаться толпа каких-то безобразных существ.
" Бесы!’’ – с необычайной быстротой сообразил я и оцепенел от какого-то особенного, неведомого мне дотоле ужаса. Бесы! О, сколько иронии, сколько самого искреннего смеха вызвало бы во мне всего несколько дней назад чье-нибудь сообщение не только о том, что он видел собственными глазами бесов, но что он допускает существование их как тварей известного рода!
Как и подобало "образованному’’ человеку конца XIX века, я под названием этим разумел дурные склонности, страсти в человеке, почему и само это слово имело у меня значение не имени, а термина, определявшего известное понятие. И вдруг это "известное определенное понятие’’ предстало мне живым олицетворением!
Окружив нас со всех сторон, бесы с криком и гамом требовали, чтобы меня отдали им, они старались как-нибудь схватить меня и вырвать из рук Ангелов, но, очевидно, не смели этого сделать. Среди их невообразимого и столь же отвратительного для слуха, как сами они были для зрения, воя и гама я улавливал иногда слова и целые фразы.
— Он наш, он от Бога отрекся, – вдруг чуть не в один голос завопили они, и при этом уж с такой наглостью кинулись на нас, что от страха у меня на мгновение застыла всякая мысль.
— Это ложь! Это неправда! – опомнившись, хотел крикнуть я, но услужливая память связала мне язык. Каким-то непонятным образом мне вдруг вспомнилось такое маленькое, ничтожное событие, когда я был неточен в разговоре с приятелем, в определении Веры в Бога. Дело было попросту "праздным глаголом’’ Во мне никогда не было сомнений в предмете - Вера в Бога, но тогда я даже не особенно следил за разговором, – и вот теперь оказалось, что этот праздный глагол не пропал бесследно в воздухе, мне надлежало оправдываться, защищаться от возводимого на меня обвинения, и таким образом удостоверилось евангельское сказание, что, если и не по воле ведающего тайны сердца человеческого Бога, то по злобе врага нашего спасения, нам действительно предстоит дать ответ и во всяком праздном слове.
Обвинение это, по-видимому, являлось самым сильным аргументом моей погибели для бесов, они как бы почерпнули в нем новую силу для смелости нападений на меня и уже с неистовым ревом завертелись вокруг нас, преграждая нам дальнейший путь.Я вспомнил о молитве и стал молиться, призывая на помощь всех святых, которых знал и чьи имена пришли мне на ум. Но это не устрашило моих врагов. Жалкий невежда, христианин лишь по имени, я чуть ли не впервые вспомнил о Той, Которая именуется Заступницей рода христианского.Но вероятно, так горяч был мой порыв к Царице Небесной, вероятно, так преисполнена ужаса была душа моя, что я, едва вспомнив, произнес Ее имя, как вокруг нас появился какой-то белый туман, который стал быстро заволакивать безобразное сонмище бесов. Он скрыл его от моих глаз, прежде чем оно успело отдалиться от нас. Рев и гогот их слышался еще долго, но по тому, как он постепенно ослабевал и становился глуше, я мог понять, что страшная погоня оставила нас. И я увидел Свет! Но какой!!!Я не мог смотреть на него, такой он яркий! Я размышлял: “Что же будет дальше? Скоро ли минем мы эту сферу света и есть ли ей предел, конец?”
Но случилось иное. Величественно, без гнева, но властно и непоколебимо, сверху раздались слова: — Не готов!"....
Очнулся я уже лежащим в больничной палате на койке.Открыв глаза, я увидел себя окруженным чуть не целой толпой любопытствующих, или, выражаясь иначе: с напряженным вниманием наблюдавших меня лиц. Я вернулся в жизнь, которую теперь надо менять в корне! И главной моей задачей будет только покаяние и плачь о грехах своих. "
Преп. Иоанн Лествичник описывает случай, происшедший с одним монахом до его смерти: "За день же до кончины своей он пришел в исступление и с открытыми глазами озирался то на правую, то на левую сторону постели своей и, как бы истязуемый кем-нибудь, он вслух всех предстоявших говорил иногда так: "Да, это правда; но я постился за это столько-то лет"; а иногда: "Нет, я не делал этого, вы лжете"; потом опять говорил: "Так, истинно так, но я плакал и служил братиям"; иногда же возражал: "Вы клевещете на меня". На иное же он отвечал: "Так, действительно так, и не знаю, что сказать на сие; но у Бога есть милость". Поистине страшное и трепетное зрелище было сие невидимое и немилостивое истязание; и что всего ужаснее, его обвиняли в том, чего он не делал. Увы! Безмолвник и отшельник говорил о некоторых из своих согрешений: "Не знаю, что и сказать на это", хотя он около сорока лет провел в монашестве и имел дарование слез... В продолжение сего истязания душа его разлучалась с телом; и неизвестно: какое было решение и окончание сего суда и какой приговор последовал"(Иоанна, игумена Синайской горы "Лествица").
Встреча с мытарствами после смерти – это только особая и заключительная форма той общей битвы, которую каждая христианская душа ведет всю свою жизнь. Некоторые из учеников преп. Макария Великого видели, как он проходил через мытарства. Из их свидетельства можно заключить следующее. Отдельные святые беспрепятственно минуют бесовских "мытарей", потому что они уже боролись с ними в этой жизни и выиграли битву. Но они Святые. Что делать нам грешникам??? Как бороться со страстями? Как до конца поверить, что даже мысли наши мерзкие остаются в вечности, и за них будем держать ответ? Всё здесь, на Земле кажется какой-то забавой: ну может быть, когда-нибудь, что-нибудь, да ладно, Господь милостив, авось и пронесёт? Так вот - НЕ ПРОНЕСЁТ!
В свое время, назначаемое единым Богом и известное единому Богу, мы непременно вступим в мир духов. Но к этому Главному событию в жизни человека надо усиленно готовиться, а тем, кто ушёл в мир духов, не подготовившись, мы обязаны помогать. И это не обсуждается.
