Можно бесконечно говорить об искусстве, которое уже перешло в категорию вечного, и, не подглядывая в названия впервые привезённых на выставку работ, играть в увлекательную игру, отгадывая, к примеру, кто это: Тинторетто или Веронезе. Или находить сходства и различия в «Тайной вечери» того же Тинторетто и Леонардо да Винчи. Но сомневаюсь, что, кроме знатоков и ценителей, этим всерьёз (пусть и на любительском уровне) кто-то

занимается... Хотя не скрою, не так давно я была приятно удивлена, когда наш поэмбуковский сосайтовец сходу определил авторство одной, мало известной широкой публике скульптуры («Психея с бабочкой», которую я случайно увидела и запечатлела в Бременском художественном музее), безошибочно выбрав между Канова и Бернини. И всё же об искусстве такого уровня уже почти всё сказано искусствоведами, критиками, музеями, частными коллекциями и оценщиками аукционных домов Кристис (Christie’s)

и «Со́тбис» (Sotheby's), в конце концов.

 

А вот о современном искусстве поговорить могут все кому не лень, и даже специальных знаний в этой области не нужно, просто языки почесать, примерно, как и в разговорах о поэзии. Здесь ещё - поле непаханое... Не могу сказать, что являюсь поклонницей поп-арта, но если вижу несправедливое отношение, готова попу свою под плётку вместо него подставить. Что однажды и произошло после моего визита в музей современного искусства Гуггенхайма в Бильбао. Попе моей досталось от двух очень близких людей: близкого друга и мужчины, близкого мне во всех отношениях. Возмущению их, сводившемуся к тому, что они и сами так смогут (типа наложить кучку дерьма на газету или выставить жестяные банки из-под краски, разбросать вокруг инструменты и дать этому какое-нибудь название позабубённистей), и что ценности в таком искусстве нет никакой. Я не столь категорична, и считаю, что искусство во все времена прежде всего лишь отражает окружающую действительность, так что, возможно, прежде, чем его отрицать, стоит попытаться увидеть мир глазами других... А для того, чтобы понять или принять его, порой, бывает достаточно короткой вспышки в твоём сознании. Со мной именно так и произошло. Это случилось уже давно, когда я очень коротко была в Париже и времени на всё про всё просто не было. Поэтому после музея д’Орсэ, в Лувр и к Родену я даже дёргаться не стала, и в оставшийся час свободного времени решила зайти в музей современного искусства. Первое, что я увидела, была композиция из двух фигур, мужской и женской, которые стояли на некотором расстоянии лицом друг к другу. Они стояли в характерных позах на чуть согнутых коленях, он - спустив брюки, а она – приподняв юбку. У нас в таких позах если только на обочинах кто-то мелькает, за кустиками. Да, автор это сделал дерзко, показав таким образом, как он ко всему и ко всем относится, но сделано это было в такой безукоризненно красивой технике (патинированная зелень бронзовых фигур и фекалии золочёного цвета), что ни у кого не вызывало ни протеста, отвращения. Напротив, все ходили и с интересом заглядывали им под попы.

 

А во втором зале была инсталляция, которая меня просто ошеломила, и чувства, которые я тогда испытала, живы до сих пор. В комнате находились детские прогулочные коляски, в основном в сложенном виде, которые, как лучи солнца, расходились радиально в разные стороны, ручками образуя круг посередине. Коляски были не новенькими из магазина, а б/у, местами потрепанные, поломанные, испачканные...И меня вдруг пронзило такое острое чувство этого брошенного детства, как будто я увидела глаза ребенка в детдоме, который ждал, что его заберут, а ему сказали - нет! Конечно, такие вещи не измеряются той материальной шкалой, по которой оцениваются произведения искусства, но ценность их как раз и заключается в воздействии на наше сознание, на наш духовный мир. И хотим мы того или не хотим, но сегодняшний мир, запечатленный нашими современниками, останется в наследство нашим детям и внукам.

 

О каждом из нас можно судить по тому, что мы читаем, что слушаем, работы каких художников и скульпторов вызывают у нас восхищение. Для кого-то время останавливается возле скульптуры Джованни Бернини «Аполлон и Дафна», в для кого-то не жалко выложить на аукционе 15.2 млн долларов за скандальную порнографическую работу популярного японского дизайнера Тануси Мураками "Мой одинокий ковбой" (My Lonesome Cowboy) , изображающую юношу в момент эякуляции. Кто-то замирает в восхищении напротив «Данаи» Тициана, а Роман Абрамович, к примеру, вкладывает 33,6 миллиона долларов в картину Люсьена Фрейда «Сон социального работника», которую он писал со 127 килограммовой обнажённой обрюзгшей натурщицы Сью Тилли. Наверное, в теории психоанализа его знаменитого деда подобный случай влечения к уродливому тоже имеет какое-то объяснение.

 

Окружающий нас мир - разнообразен и многогранен, и все мы тоже очень разные. Но как бы там ни было, именно от нас зависит какие ориентиры в искусстве мы оставим следующим поколениям. Какой мы сейчас сделаем выбор...

 

Фото автора:

1. Фернандо Ботеро. "Толстуха" (The fat woman)

2. Антонио Канова "Психея с бабочкой" (Бременский художественный музей)

 

Иллюстрация: Люсьен Фрейд "Сон социального работника"