Лети.
А ты знаешь, что все умирают?
Этого даже никто не скрывает...
Люди хотят подчинить своей власти,
То, что внутри часто рвет их на части,
Не понимают, что надо жить так,
Большими шагами вступая во мрак.
Ты снова один, обнимаешь колени,
Не хочешь все делать, увы, не от лени.
И словно ломаются ребра от боли,
Ты пальцы сжимаешь в кулак,
Да, невольно,
Впиваются ногти до крови в ладони.
Ты думаешь: "Я тогда был дурак"
А сам понимаешь-это вовсе не так.
Других обманул, но не сможешь себя.
Ведь нет же такого, что бы дым-без огня...
Снова и снова, снова любя,
Ты не можешь себя уберечь от огня...
Он тебя разъедает, сжигает внутри,
И ты понимаешь, что это все зря,
Не любит, не любит огонь твой тебя.
И ты умираешь,
И птица внутри... уже понимает, что надо идти.
"Ну что же ты ждешь?! ты должна улететь,
Ты меня покидаешь, так будет и впредь.
Ну что же ты ждешь? Отпускаю, лети!"
Этого даже никто не скрывает...
Люди хотят подчинить своей власти,
То, что внутри часто рвет их на части,
Не понимают, что надо жить так,
Большими шагами вступая во мрак.
Ты снова один, обнимаешь колени,
Не хочешь все делать, увы, не от лени.
И словно ломаются ребра от боли,
Ты пальцы сжимаешь в кулак,
Да, невольно,
Впиваются ногти до крови в ладони.
Ты думаешь: "Я тогда был дурак"
А сам понимаешь-это вовсе не так.
Других обманул, но не сможешь себя.
Ведь нет же такого, что бы дым-без огня...
Снова и снова, снова любя,
Ты не можешь себя уберечь от огня...
Он тебя разъедает, сжигает внутри,
И ты понимаешь, что это все зря,
Не любит, не любит огонь твой тебя.
И ты умираешь,
И птица внутри... уже понимает, что надо идти.
"Ну что же ты ждешь?! ты должна улететь,
Ты меня покидаешь, так будет и впредь.
Ну что же ты ждешь? Отпускаю, лети!"