ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ПОКОЛЕНИЙ
"И воспитание и образование нераздельны.
Нельзя воспитывать, не передавая знания;
всякое же знание действует воспитательно."
Толстой Лев Николаевич,
русский писатель, философ,
составитель и автор мудрых мыслей (1828-1910)
Мой рабочий стол, за которым рождаются мои скромные воспоминания, находится у окна, выходящего на одну из центральных улиц города. На ней растут красивые, хорошо подросшие за несколько лет липы. Их зелёные ветки почти касаются окна. Они защищают мою комнату от палящего солнца, как и прохожих, бредущих по улице в обоих направлениях. Много среди них явно приезжих, которых выдают "обгоревшие" на солнце носы и обнажённые плечи. Слышатся мирные разговоры. Часть моего окна защищена мелкой сеткой от комаров и мух. Поэтому эта створка окна закрывается только на ночь. Прохожие иногда, не обращая внимания на открытую створку, останавливаются в тени липы напротив окна и начинают вести разговор, иногда интимного характера. Мне тогда приходится усиленно кашлять. Тема разговора моментально меняется, или беседа прекращается вообще, и не в меру разговорившиеся женщины, быстро покидают облюбованное место в тени приветливой липы.
Тихо и спокойно на нашей улочке, имеющей одностороннее движение.Только рёв моторов автомашин или мотоциклов, рвущихся в сторону улицы Карла Маркса, нарушают покой. Что поделаешь? Сейчас век моторов. И с этим грохотом приходится мириться. Но вот неожиданно в размеренную жизнь улицы врываются душераздирающие крики. Идёт городская босота, пацанва лет 14-16-ти. Что они выкрикивают, а вернее, орут искусственными дурными голосами, понять очень трудно. Невозможно разобрать ни одного слова. Думаю, что родная мамаша, родившая и воспитавшая такого урода, не смогла бы определить, что выкрикивает её чадо. В этой словесной бессмыслице можно понять лишь грубую нецензурную брань. Именно её они очень хорошо и чётко озвучивают. Понятно каждое нецензурное слово. Иногда останавливаются возле окон и начинают посылать мат тем, кто живёт за этими окнами. Явно провоцируют жителей квартир, пытаясь таким путём выманить их на улицу для своеобразной беседы. Среди одурманенных водкой или наркотиками, а иногда и тем и другим, есть девочки такого же возраста, как и их разухабистые дружки. Удалые девочки порой всё и вся покрывают таким матом, который знает не каждый бывалый зэк, побывавший в местах не столь отдалённых. Накаченных наркотиками сразу можно узнать по их оловянно - стеклянным, ничего не выражающим глазам, и неуправляемым движениям костлявых рук. Никто, конечно, не выходит на встречу к отупевшим от дурмана подросткам. Прохожие стараются, наклонив голову, быстренько прошмыгнуть мимо воинственно настроенной шпаны. В случае чего, обратиться за помощью будет не к кому. В городе нет ни одного постового работника полиции. Если позвонить в полицию, то пока наряд приедет с Вокзального шоссе, где расположен райотдел, хулиганам можно будет спокойным шагом добраться до самой дальней окраины города. А сколько раз, особенно в вечернее и ночное время, упившиеся или наколовшиеся молодцы начинали между собой или случайным прохожим шумные разборки с бессмысленной дракой. А когда-то все центральные улицы города и бульвар патрулировались милиционерами патрульно постового дивизиона. Постовые уходили с улиц только после окончания работы всех танцевальных площадок и закрытия ресторанов. К этому времени в городе не было ни души. Не оставались без внимания все улицы, находящиеся вдали от центра города. По жёсткому графику отдалённые улицы в ночное время патрулировали оперативные работники всех служб за счёт личного времени. Большую помощь по поддержанию общественного порядка работникам милиции оказывали добровольные народные дружины. Замечательным было то, что функционировал медицинский вытрезвитель. Сейчас никто не знает, что делать с перебравшим спиртного гражданином. Если у лежащего на земле без памяти из-за хмеля нет никаких травм, его не хочет забирать скорая помощь, как и работники полиции, так как у них нет специально приспособленных помещений для содержания пьяного человека. Всё-таки есть чему поучиться у старого поколения, взяв на вооружение его опыт работы по поддержанию общественного порядка в городе, как поддерживали те, которые придя с фронта, надевали милицейскую форму и начинали наводить порядок в городе.
Я на всю жизнь запомнил два моих задержания участковыми инспекторами вскоре после освобождения нашего города от немецко фашистских захватчиков. Город только стал залечивать свои многочисленные раны. Жители делали всё возможное, чтобы очистить улицы от разного хлама, накопившегося за годы войны. В первую очередь приводили в божеский вид центр города, особенно улицу Ленина, на которой жила наша семья, в доме под номером 20. Тогда любимым развлечением для пацанов были ржавые металлические обручи, которые они гоняли с помощью изогнутого на конце металлического прута. Когда в развалке находили пустую банку из-под консервов, то она сразу же превращалась в металлический "мячик", который гоняя на свободном пространстве города, пытались им поразить ворота противника, состоящих из двух камней - ракушечников, поставленных вертикально на землю друг от друга в десяти шагах. Иногда банку ногами гнали перед собой. Банка от удара, подпрыгивая и громыхая, отлетала далеко от ноги. В этом находили удовольствие, а вернее, развлечение.Однажды на берегу моря, где я купался, нашёл пустую банку. Как обычно, чтобы она лучше подскакивала, камнем я хорошенько помял её бока. Когда ступил на улицу Ленина, бросил изуродованную банку на кое-где сохранившийся асфальт, и таким образом развлекаясь, погнал её по дороге. Через несколько метров моего гремучего путешествия сзади, взяв меня за плечо, остановил работник милиции, молодой парень, который с высоты моего возраста казался дядькой. Он незлобно отругал меня за то, что я в городе устроил не нужный грохот. Спросил, где живу. Я назвал честно адрес. Это был участковый нашего района Корнеев. Его фамилию я узнал позже. Он взял меня за руку и привёл к маме. Ей он сказал, чтобы она побольше уделяла внимания воспитанию своего сына, чтобы не вырос из меня хулиган. Мне было очень стыдно перед участковым, особенно перед мамой, которой пришлось краснеть из-за меня. После этого случая я не прикоснулся ни к одной банке, даже если она была красивой.
На улице Петра Алексеева в частном доме проживали хорошие знакомые моих родителей, три родных сестры. Только у одной из них муж возвратился с войны. У двух других мужья погибли. А у бабы Паши погиб и сын. Кстати, через много лет, когда я женился, то мы с женой бесплатно жили на квартире бабы Паши. Платили только за свет. У сестёр был большой огород, каждая из которых имела для использования свой участок земли. На участке бабы Паши росла громадная акация, буйно цветущая весной.В те далёкие детские годы во время цветения акации я, как тогда поступали многие мальчишки, взбирался на неё и с удовольствием поедал белые, слегка хрустящие цветы. Для послевоенной детворы цветы акации были своеобразным лакомством. Однажды, наевшись цветов акации, я с разрешения бабы Паши отломал несколько веток, усыпанных красивыми гроздьями акации, чтобы мама, любившая цветы, поставила их в квартире в стеклянную банку для вдыхания роскошного запаха. С букетом я направился домой, довольный тем, что порадую маму, воспитывавшую меня без отца. Я прошёл улицу Петра Алексеева и половину улицы Свердлова, когда меня неожиданно остановил появившийся, как из-под земли, участковый того района. Он плохо говорил по-русски. У него был сильный грузинский акцент. Участковый стал меня ругать за изуродование цветущего государственного дерева, которым должны любоваться все жители города. Он потребовал, чтобы я сказал, где растёт дерево, которое я, плохой мальчик, изуродовал. Я пояснил, что дерево растёт не на улице, а в огороде наших знакомых, с разрешения которых сломал несколько веток для своей мамы. Назвал адрес бабы Паши и наш с мамой. Он сказал, что проверит мою честность. Взяв за руку, привёл в нашу квартиру, где мама, увидев меня под конвоем работника милиции, очень побледнела. Видимо, подумала о чём-то плохом. Участковый спросил у мамы, есть ли у нас знакомые в районе улицы Свердлова, которые имеют свой огород. Мама ответила, что есть такие, только они живут на улице Петра Алексеева. Тогда участковый сказал, что он проверил мою честность. Убедившись в том, что я не соврал, он поблагодарил маму за хорошее моё воспитание, откозырял ей, и ушёл. На вопрос мамы, почему меня задержал милиционер, сказал, что он подумал, что я наломал ветки цветущей акации где-то в городе, изуродовав дерево, которое цветёт для всех горожан, а не только для нас. Мама не стала меня ругать, только попросила, чтобы я сделал для себя правильный вывод. И я его сделал. За всю жизнь в городе не сломал ни одной веточки дерева, не сорвал даже самый невзрачный цветок. Фамилия участкового того района была Чантурия. Через несколько лет наша семья стала проживать на обслуживаемом им участке, на улице Айвазовского.
Прошли многие годы. Я окончил среднюю школу имени Желябова, отслужил три года в армии, а затем окончил Одесскую специальную оперативную школу милиции. Когда я пришёл работать в Керченскую милицию, то оба участковых, заметно постаревшие, продолжали честно трудиться на закреплённых за ними участках нашего города. Как-то я Корнееву и Чантурия рассказал о случаях задержания ими меня в детстве. Конечно же, они не помнили этих мелких для них эпизодов из всей трудоёмкой и многогранной работы. Но они были очень рады тому, что я пришёл им на смену. Просили обращаться за помощью по милицейской работе в любое время дня и ночи, и они с удовольствием будут передавать свой богатый опыт. Посоветовали обязательно учиться дальше. И я поступил на юрфак Одесского университета. К участковым постоянно обращался за практической помощью. Они меня многому научили. Но когда я стал работать заместителем начальника по оперативной части Кировского РОВД, в котором продолжали трудиться мои бывшие наставники, я, имея опыт следственной работы, с удовольствием помогал обоим грамотно составлять сложные процессуальные документы. Как это называется? Правильно ! Связь времён и поколений!
