Ты подарила мне мои стихи...
Ты подарила мне мои стихи,
которые Тебе я посвящаю,
и я теперь в часы те даже счастлив,
когда дела мои совсем плохи,
когда мне вообще, быть может, плохо…
Хотя… Как мне вообще быть может плохо,
когда душа Твоя нежнее, чем нежна,
и ей броня нужнее, чем нужна?!
Твоя душа – пушистей белой кошки,
чьи нравы и повадки мягки, ро́бки…
Я склею из стихов сих ей коробки:
цветастей всех-всех-всех цветных картонов,
прочней, чем дом из железобетона, –
в которых для дыханья есть окошки!..
Как ветра свист, сроднившийся с листвой,
родившей этот лист, родивший эти строки,
Тебе кричу, сияя, улыбаясь, словно Локи:
«Смех с мехом мне так дорог, мил, Лис, Тво́й!..»
А если, Друг, не в силах вдруг помочь я,
когда душе́, удаче, даче, дому, ду́шу
Твоим ремонт понадобится – слушай
инструкцию по примененью этих строчек:
чернила лей той влагой голубою,
которая отмоет от помоев
посуду и судьбу, плоть – от побоев,
а слёзы все – от го́ря горькой соли;
листами белыми же чёрные обои
заклей на стенах внешних,
что застят вид на поле, где раздолье,
на внутренних, что сердце рёбрами неволят –
и лёгким нелегко терпеть, как жабрам рыбки нежной,
бездушье, безвоздушье волн безбрежных
истекшего из времени песка
в безвременье… Но – вре́менна зелёная тоска:
Ты скомкаешь осеннею листвой
её и бросишь в солнечное пламя,
что греет лист, веснящийся стихами,
вещающими вещими словами:
«И пух, и дух я сберегу, Лис, Твой:
не вечен в ночь увечий волчий вой, –
ведь по-овечьи нежен этот вечер,
что кутает Твой [с]мех в шерсть Овна речи,
но – яр, горяч, как викингов мечи,
лучи коТОРых бьют в глаза овечек,
в шакальих шкурах влезли что в мечты
Твои! Но я – Твой скальд и Твой воитель,
и я Тебя – пою,
а супостатов – бью:
храню от сглаза глаз Твоих обитель,
где Солнцу ночью – сон, а днём – уют!..»
(00:01; 26.07.2018)
