Ты подарила мне мои стихи...

Ты подарила мне мои стихи,

которые Тебе я посвящаю,

и я теперь в часы те даже счастлив,

когда дела мои совсем плохи,

 

когда мне вообще, быть может, плохо…

Хотя… Как мне вообще быть может плохо,

когда душа Твоя нежнее, чем нежна,

и ей броня нужнее, чем нужна?!

 

Твоя душа – пушистей белой кошки,

чьи нравы и повадки мягки, ро́бки…

Я склею из стихов сих ей коробки:

цветастей всех-всех-всех цветных картонов,

прочней, чем дом из железобетона, –

в которых для дыханья есть окошки!..

 

Как ветра свист, сроднившийся с листвой,

родившей этот лист, родивший эти строки,

Тебе кричу, сияя, улыбаясь, словно Локи:

«Смех с мехом мне так дорог, мил, Лис, Тво́й!..»

 

А если, Друг, не в силах вдруг помочь я,

когда душе́, удаче, даче, дому, ду́шу

Твоим ремонт понадобится – слушай

инструкцию по примененью этих строчек:

 

чернила лей той влагой голубою,

которая отмоет от помоев

посуду и судьбу, плоть – от побоев,

а слёзы все – от го́ря горькой соли;

листами белыми же чёрные обои

заклей на стенах внешних,

что застят вид на поле, где раздолье,

на внутренних, что сердце рёбрами неволят –

и лёгким нелегко терпеть, как жабрам рыбки нежной,

бездушье, безвоздушье волн безбрежных

истекшего из времени песка

в безвременье… Но – вре́менна зелёная тоска:

 

Ты скомкаешь осеннею листвой

её и бросишь в солнечное пламя,

что греет лист, веснящийся стихами,

вещающими вещими словами:

«И пух, и дух я сберегу, Лис, Твой:

не вечен в ночь увечий волчий вой, –

ведь по-овечьи нежен этот вечер,

что кутает Твой [с]мех в шерсть Овна речи,

но – яр, горяч, как викингов мечи,

лучи коТОРых бьют в глаза овечек,

в шакальих шкурах влезли что в мечты

Твои! Но я – Твой скальд и Твой воитель,

и я Тебя – пою,

а супостатов – бью:

храню от сглаза глаз Твоих обитель,

где Солнцу ночью – сон, а днём – уют!..»

 

(00:01; 26.07.2018)