Настя всё думала о судьбе бабушки Кати.

Никогда же с ней не встречалась. Только слышала рассказы мамы, бабули, дедули и дяди Гоги. А эта красивая женщина казалась такой родной.

Слёзы опять откуда-то взялись. Видимо, материнство таки сделало Настю сентиментальной.

Настасья вытащила на свой стол шкатулку со своими сокровищами. Там были самые дорогие и родные памятные вещи. В том числе и те, которые принадлежали бабушке Кате, которых касалась её рука.

Дедулина серебряная ложечка. Кривая, старенькая, с клеймом мастера на обратной стороне и датой - 1874. Настя в детстве обожала этой ложечкой есть яичко всмятку или в мешочек. От этой ложечки у еды всегда получается особенный вкус. Наверняка, не только из-за материала изготовления. Дедуля тоже в детстве ел этой ложечкой.

Бабулин серебряный медальон. Подарен был бабуле свекровью. Раньше там была иконка и чей-то портрет. Маленькая Настя вырезала и вложила туда портрет своей бабули. Благодарность к обеим женщинам опять заставила Настю хлюпнуть носом.

Серебряный же флакончик для духов. Духи во времена молодости бабушки Кати привозили в больших флаконах, больше похожих на графины или бутылки, и их отливали и носили с собой в таких маленьких флакончиках.

И золотое колечко, подаренное маме бабушкой Катей на свадьбу. Совсем не уникальное, из советского ширпотреба. Но ведь не этим же оно дорого. Оно же было выбрано, подарено прабабушкой, а потом передано мамой Насте.

Нет, эти все предметы не давали ощущения сопричастности к жизни тех необыкновенных женщин. Но какое-то тёплое чувство будили.

Вещи были вплетены в воспоминания о событиях, людях, традициях, привычках, чертах характера, и это делало их просто бесценными.

Самое удивительное было - как бабушка Катя умудрилась сохранить все эти вещи за свою трудную жизнь, в которой было столько случаев расстаться с ними, добровольно и против воли.

И мама, и сама Анастасия, тоже потихоньку прибавляют свои не драгоценные драгоценности в эту коробочку.

Очень похоже напоминают о бабуле песни. Те самые, которые бабуля любила напевать, что-то делая по дому, которые пела вместе с Настей, иногда под дедулин аккомпанемент на мандолине, на балалайке или на аккордеоне.

Какие же они были замечательные, необыкновенные! Каждый - мир в себе. О них можно говорить бесконечно, и всё равно никто ничего не поймёт, не почувствует.

 

Упрятав шкатулочку, Настёна снова взялась за фотографии. Отпуск - золотое время.

Наконец, очередь дошла до бабулиной семьи. Здесь люди вроде бы попроще, а вот судьбы нисколько не легче. Тоже на целый роман про каждого.

Бабушкин папа был преподавателем в ремесленном училище в областном городе. Прабабушка Саша была его третьей женой. Две предыдущие умерли, оставив супругу в наследство по целому выводку детей. Сашу он взял в жёны шестнадцатилетней из деревни, почти не глядя, по рекомендациям знакомых, мол, девушка работящая, домашняя, из многодетной семьи, капризной не будет, тем более, что малограмотная. И это не 18ый и не 19ый век. Это начало 20го, когда вроде бы уже и советская власть укрепилась повсеместно. В молодости она капризной и не была, родила мужу ещё троих детей, в том числе Настину бабушку, её старшую сестру и младшего брата, Костю. Бабуля больше всех дружила с самым старшим братом, Петром, младшим, Костей, и сестрой Любой, тоже одной из старших детей. Все выжившие дети выросли, выучились и разъехались по просторам огромной страны, от дальнего Востока до Кавказа. Все фотографии с подписями имён и дат были в альбоме по порядочку, по старшинству.

Бабушка Саша осталась с бабулей. Прадедушка ушел из жизни сравнительно рано, он же был намного старше.

Вот тогда бабушка Саша вспомнила о вселенской несправедливости в её молодости и мстить за это решила, почему-то, именно бабуле, что та мужественно терпела. Внуки бабушку Сашу обожали (Настина мама с братом, то есть), любили слушать её сказки, объедаться выпечкой, слушать песни и колоритные деревенские прибауточки...