Настенька. Часть 2.

Огромный тяжеленный альбом в коричневом кожаном переплёте. Чёрно-белые фотографии всех возможных размеров вставлены в специальные прорези. Под фотографиями подписи. Этот альбом был любовно собран бабулей. Все фото в хронологическом порядке.

Прародители.

Карточки одной линии семьи начинаются с дедулиного детства. Все снимки из фотоателье. Прадедушка, Ф.И., шикарный мужчина огромного роста, с широченными плечами, в пенсне, с усами, в сюртуке. Рядом сидит его супруга, бабушка Катя. Молодые, счастливые, красивые. В тот момент прадедушка начинал новую жизнь. Нет, не на пенсию переходил. Он, как старший сын в семье, отдал всё имущество преуспевающей купеческой семьи на дело революции (конезавод, мельницы, магазины, родовой дом - в нём немедленно сделали гостиницу для работников сельского хозяйства, приезжающих в город, а потом детский дом), как только та докатилась до их городка. Нет, не идейно, он сделал это из соображений безопасности семьи. Умный был дядька, мудрый, всё понимал. Бабуля позже, пересказывая всё это Настеньке со слов бабушки Кати, называла эти семейные таланты купеческой жилкой. По бабулиным словам, эти таланты унаследовали все мужчины семьи, кроме Настиного дедули, который пошел в бабушку Катю, преподавателя гимназии, всю жизнь готов был прожить бессеребренником, отдавая себя школе, детям. Но это всё позже. А пока, Ф.И. и Катя, молоденькие, начинают жизнь с начала. Он собирается преподавать в мужской гимназии, она в женской. На следующей фотографии, тоже из ателье, они уже с двумя мальчиками в морских костюмчиках. Старший - Настин дедушка, Михаил. Младший - дядя Гога. Хроника подрастания мальчиков. Семья в это время продолжала хранить патриархальные купеческие традиции. Жили в доме поменьше, но все вместе - старики и молодое поколение. Когда родился Гога, он оказался тринадцатым в семье. Но от стола отлучили не его, а младшую невестку. Она обедала в той же комнате, только за отдельным столом, пока сама не родила, победив чертову дюжину.

Вот снимки их же семьи, только уже не из ателье. Дедулиным любительским фотоаппаратом, ему здесь уже 17. Отца уже нет, его репрессировали. Бабушка Катя на снимках одна, губы сжаты, на лице появились горькие морщинки, счастье из глаз улетучилось. Когда прадеда забрали, его расстреляли через пару дней, в подвале того же дома, куда забрали. Но бабушка Катя об этом так и не узнала. Сначала она долгие дни и ночи ходила к дверям того самого дома, спрашивала про своего дорогого Ф., просила передать передачки. С едой было очень трудно. С работы её выгнали, как жену врага народа, и она меняла вещи на еду. Каким-то чудом они сумели сохранить столовое серебро до того момента, и вот тут оно и пригодилось. Палачи без зазрения совести забирали у Катерины передачки в узелках, обещали передать, а она оставалась сидеть на бордюре напротив пресловутого здания до самой темноты, чтобы с утра снова прийти сюда. Потом ей выдали подложную бумагу, что его сослали без права переписки на лесоповал, а ещё позже, что он там скончался от клещевого энцефалита. Так она и прожила остаток жизни, уверенная в этом. Только намного позже, когда стали реабилитировать, Настин дедуля получил извещение о том, что действительно случилось с его отцом, и что он реабилитирован. Так дедушка перестал быть сыном врага народа, а стал пострадавшим от репрессий, но его взглядов это уже не могло изменить.

***

Вот дедулины фотографии тех лет. Большущая умная голова, с пышной волнистой гривой, высоченный, в отца, и писаный красавец. Он на какое-то время стал отпетым хулиганом. Вот фото с великом. Тем самым, на котором он чуть не погиб. Разогнался на велике, а в зубах была папироска. Тут кочка. Папироска выпала. Просто выпала, как он подумал. А оказалось, за пазуху. И продолжила там тлеть. И обжигать. Тут уж стало не до управления великом. Свалился. Проткнул палкой лёгкое, со всеми вытекающими. Спасли, конечно. Но с тех пор он больше ни разу не курил. И перестал лоботрясничать. Пошел учиться на курсы шофёров и стал водителем грузовика. Так и работал, пока не началась война.

Но это уже совсем другая история, как говорят в интересных сказках.