С волной поговорила бирюзовой.

- Ну, здравствуй! Помнишь девушку на скалах

С хвостом русалочьим, чешуйчатым, бедовым,

Что всё стихи "нездешние" писала?

 

А город назывался "Дочка моря"

Или "Русалка", или "смех и слёзы"...

Обрыв был крут, как водится в миноре,

И разделял медузы и мимозы.

 

Он отделял степей днепровских сплины

От жизни, необычной и кошерной.

Он зрил в потенциал и правил спины,

Походкой лёгкою ведя по срывам нервным!

 

Ну, что, Русалка? Пишутся едва ли

Стихи по-прежнему, на мокрых сидя скалах?

Стихи остались. Только ближе дали

Да крепче мускулы. Израильтянкой стала.

 

Легко сказать - отдыхайте!

За окном - влекущие огни ночного Тель-Авива, мы первый день в Израиле, всё складывается, как нельзя лучше. Нет, нам просто необходимо отправиться гулять!

Идём по главной улице, рассматриваем вывески, людей, рестораны. Пытаемся читать слова. Последние месяцы перед отъездом мы всей семьёй пытались учить язык. К нам по вечерам приходил учитель в кипе и говорил:

- Ой, очень скоро настанет время и вы будете сильно ругать себя за каждое невыученное слово!

Время настало. Мы себя ругали. Нужно было учить лучше, несмотря на то, что свет давали редко, занимались при свечах, учить не хотелось, а хотелось задавать больше вопросов - как там живут? что едят? как одеваются?

 

Решили поужинать в кафешке прямо на тротуаре. Оставили там, как мы потом узнали, половину нашей будущей месячной зарплаты.

Официантом нашим был мальчишка-араб. Мы были дружелюбны, чисты и открыты общению с евреями, арабами и европейцами всех стран! Он закончил смену и пошёл показывать нам ночной Тель-Авив, заинтересованно поглядывая на моих девочек.

 

Последним аккордом этого долгого дня стало "причастие" Средиземным морем.

Дочки подбежали к тёплым волнам и окунулись в них лицом.

- Мама! А водичка тёпленькая!

Да, водичка была ОЧЕНЬ тёплой! Невдалеке был слив сточных вод.

Но об этом мы узнаем позднее.