Арена

На часах над ареной опять без пятнадцати час.

Рукоять револьвера привычно сжимает рука,

а по пальцам - наколка, изящная синяя вязь,

непонятные буквы забытого мной языка.

 

Но я печенью помню холодное жало ножа,

и как пули с разгона целуют живот и плечо,

помню, падал на жёсткое ложе песка - и лежал,

мне так холодно было внутри, а щеке - горячо.

 

И последним усилием - в небо кровавый плевок,

как всегда недолёт, как и прежде, все тысячи раз.

Замыкается круг.

И - жара, револьвер и песок...

 

На часах над ареной опять без пятнадцати час.