Арена
На часах над ареной опять без пятнадцати час.
Рукоять револьвера привычно сжимает рука,
а по пальцам - наколка, изящная синяя вязь,
непонятные буквы забытого мной языка.
Но я печенью помню холодное жало ножа,
и как пули с разгона целуют живот и плечо,
помню, падал на жёсткое ложе песка - и лежал,
мне так холодно было внутри, а щеке - горячо.
И последним усилием - в небо кровавый плевок,
как всегда недолёт, как и прежде, все тысячи раз.
Замыкается круг.
И - жара, револьвер и песок...
На часах над ареной опять без пятнадцати час.
