Эхо проклятой войны
Промозглая сибирская погода
так сильно отличалась здесь от той,
которую уже четыре года
не видел он за этой злой пургой.
Собаки и холодный вьюжный ветер,
солдаты с автоматами на вышках.
Никто из них, конечно, не заметил,
как женщина к забору тихо вышла.
Прижав к своей груди огромный свёрток,
блуждающим ища кого-то взглядом,
солдат оглядывала, те спросонок
топтались на снегу беспечно рядом
и, улучив свободную минутку,
когда прикуривали друг у друга,
ему через забор швырнула куртку.
Из общего он выделился круга
и, крадучись, к забору подобрался,
немецкий тот солдат военнопленный.
По имени его все звали Гансом.
Он парень был простой, обыкновенный
и здесь, в плену, уже четыре года.
В свой первый день в окопе оказался,
из пятого пехотного их взвода
в живых остались трое, вместе с Гансом.
На миг какой-то встретились их взгляды.
Не дольше был тот миг, что там, в окопе,
когда, крича в лицо : “фашисты, гады “,
с звездой на лбу, следами грязи, крови,
на вид такой же, как и он, подросток,
штыком насквозь проткнуть пытаясь Ганса,
упал от выстрела на дно окопа,
взгляд устремив ввысь, не имея шанса.
Глаза до боли эти были схожи
у женщины и у того солдата,
имела родинку такую тоже…
Тут понял вдруг, чья то была утрата!
Во взгляде материнском прочитал он,
увидел словно матери своей укор...
А солнце ярко лагерь освещало
и отделяющий добро от зла забор.
Добро умеет злу идти наперекор.
