Эхо проклятой войны

Промозглая сибирская погода

так сильно отличалась здесь от той,

которую уже четыре года

не видел он за этой злой пургой.

 

Собаки и холодный вьюжный ветер,

солдаты с автоматами на вышках.

Никто из них, конечно, не заметил,

как женщина к забору тихо вышла.

 

Прижав к своей груди огромный свёрток,

блуждающим ища кого-то взглядом,

солдат оглядывала, те спросонок

топтались на снегу беспечно рядом

 

и, улучив свободную минутку,

когда прикуривали друг у друга,

ему через забор швырнула куртку.

Из общего он выделился круга

 

и, крадучись, к забору подобрался,

немецкий тот солдат военнопленный.

По имени его все звали Гансом.

Он парень был простой, обыкновенный

 

и здесь, в плену, уже четыре года.

В свой первый день в окопе оказался,

из пятого пехотного их взвода

в живых остались трое, вместе с Гансом.

 

На миг какой-то встретились их взгляды.

Не дольше был тот миг, что там, в окопе,

когда, крича в лицо : “фашисты, гады “,

с звездой на лбу, следами грязи, крови,

 

на вид такой же, как и он, подросток,

штыком насквозь проткнуть пытаясь Ганса,

упал от выстрела на дно окопа,

взгляд устремив ввысь, не имея шанса.

 

Глаза до боли эти были схожи

у женщины и у того солдата,

имела родинку такую тоже…

Тут понял вдруг, чья то была утрата!

 

Во взгляде материнском прочитал он,

увидел словно матери своей укор...

А солнце ярко лагерь освещало

и отделяющий добро от зла забор.

 

Добро умеет злу идти наперекор.