Край мой золотой! Звени, звени же рожью!
Край мой золотой! Звени, звени же рожью!
Наш Алтайский хлеб мне дорог как семья.
Эх, бывало часто, утреннею дрожью,
Ветер бесшабашный освежал меня!
Сам я городской - как хрущёвка эта
В той что я живу не зная горесть лет.
Только вот срываюсь каждое я лето,
Чтоб увидеть снова этот рыжий цвет!
Кто меня там ждёт, притаив волненье?
Кто любовь разделит к этой красоте?
Ни души. Ни слова. Только дуновенье
Ветра озорного... Ждал ли он гостей?
Если, вдруг, не ждал, то я без приглашенья
В те поля ржаные с свистом забегу.
Пошумим, родной мой, на лунное свеченье,
Погрустим о тех, кто нежится в гробу...
Но пока-что снег хрустит и падает на землю,
А поля как кладбища, где траурная тишь...
Но настанет день, когда они отдремлют
И вода речная будет бить камыш.
И тем самым днём, когда златистой рожью
Поле приоденется на радость мне звеня.
Я приеду, чтобы утреннею дрожью
Ветер бесшабашный освежал меня!..
3 апреля 2015г.
Наш Алтайский хлеб мне дорог как семья.
Эх, бывало часто, утреннею дрожью,
Ветер бесшабашный освежал меня!
Сам я городской - как хрущёвка эта
В той что я живу не зная горесть лет.
Только вот срываюсь каждое я лето,
Чтоб увидеть снова этот рыжий цвет!
Кто меня там ждёт, притаив волненье?
Кто любовь разделит к этой красоте?
Ни души. Ни слова. Только дуновенье
Ветра озорного... Ждал ли он гостей?
Если, вдруг, не ждал, то я без приглашенья
В те поля ржаные с свистом забегу.
Пошумим, родной мой, на лунное свеченье,
Погрустим о тех, кто нежится в гробу...
Но пока-что снег хрустит и падает на землю,
А поля как кладбища, где траурная тишь...
Но настанет день, когда они отдремлют
И вода речная будет бить камыш.
И тем самым днём, когда златистой рожью
Поле приоденется на радость мне звеня.
Я приеду, чтобы утреннею дрожью
Ветер бесшабашный освежал меня!..
3 апреля 2015г.