Он стал ослабшим исполином
Он стал ослабшим исполином,
Спиной приткнувшимся к горе.
В нём, как и в боге Аппенино,
Немало комнат и дверей,
Невидимых никем снаружи,
Необитаемых внутри.
И лишь камин фигнёй загружен,
Которая коптя горит,
И вырываются из носа
Две струйки дыма - к небесам.
На неудобные вопросы
Он может рявкнуть: "Я сказал!"
А где-то старая горянка
Хранит в коробочке ключи,
Их начищает спозаранку,
Вздыхает и под нос ворчит
Одно и то же: "Великану
Бог не дал сердца и ума...
И что меня в нём привлекало,
Теперь не разберу сама..."
