Он стал ослабшим исполином

Он стал ослабшим исполином,

Спиной приткнувшимся к горе.

В нём, как и в боге Аппенино,

Немало комнат и дверей,

Невидимых никем снаружи,

Необитаемых внутри.

И лишь камин фигнёй загружен,

Которая коптя горит,

И вырываются из носа

Две струйки дыма - к небесам.

На неудобные вопросы

Он может рявкнуть: "Я сказал!"

А где-то старая горянка

Хранит в коробочке ключи,

Их начищает спозаранку,

Вздыхает и под нос ворчит

Одно и то же: "Великану

Бог не дал сердца и ума...

И что меня в нём привлекало,

Теперь не разберу сама..."