Бедовая была. Не потому ли, что на тебя всегда валились беды? Как вспомнится: «Дай хлебушка, мамуля». «Ну потерпи, Надюша, до обеда».

Как вспомнится: подъезд заиндевелый и тихий плач в квартире бабы Жени.

Ты на стене рисуешь каравеллы и отправляешь в рейс воображенье – куда-нибудь, где жизнь совсем другая, где в каждом доме – скатерть-самобранка.

И не беда, что дворник заругает, важней, что солнце в небе – как баранка – не бледное, а желто-золотое, веселое такое – дело к лету. Ты жадно ловишь лучики в ладони, как будто бы медовые конфеты. Три месяца каких-то – и на клумбе посадишь ты капусту – не ромашки, а в школе прочитаешь о Колумбе. Не до открытий, жаль, тебе пока что. Все реже будешь прятаться в подвале, все реже, реже будешь ты мишенью! И скажет мама: «Перебедовали». Заплачешь ты – так жалко бабу Женю!

Беда кого угодно воспитает. «Надюха наша никогда не плачет, но даже на экзаменах мечтает!»

Все сбудется.

Но сбудется иначе.

Открытия! Ах, как о них бессонно ты грезила блокадными ночами!

Твой путь пролег по дальним гарнизонам, дочь на руках, поклажа за плечами.

К тебе склонялись гроздья винограда и под ноги ложились абрикосы. Жизнь задавала вечные вопросы… А что ж еще тебе для счастья надо? Куда бы ни приехала – ты дома. На клумбе – не капуста, а ромашки.

Удачу изловить и одомашнить под силу нам, отважным и бедовым.