Лесана

То, давным-давно случилось! Так давно, что изменилось

все кругом - леса не те, что стояли в густоте

неведо'мой, первородной, той, что матушкой природой

были са'жены вдово'лях, а по сте'пях, по боло'нях

зверя тьма да разной птицы и бурнастые лисицы

на полешнях не дивле'дь - там те мех и там те снедь.

 

Не пришли еще команы и лезье меча Добрана

не коснулось капищ древних, все живо' и на яремных

жнивах собранны уроды, но Веле'совы боро'ды

на полях еще блестят позолотою ржаной.

А в чащобах Лесовой, именины провожая

не опасен, не свиреп, так как вдо'сталь получая

множество опричных треб приготовленных русином

отдыхал от блуд и с миром открывал свои скарбницы.

 

Длиннокосые девицы звонким, дивным песнопеньем

умиляли приведенье

и среди густых дубрав много всяко-разных трав

собирали для нужды лек, прикрас и ворожбы.

 

Предвересные зарницы погасали и жар-птицы

дали знать и журавлям, что пора к чужим краям

клинить стаи.

А в селеньях змейник празднуют осенний

и обря'дой обережной де'вицы заботой нежной

схороняют мух, жукашек, блох лесных и таракашек

помещая их в труны' аль из репы, аль с брюквы',

утром их приготовляя и смеются причитая:

«Ах ты, бедная букашка, любый, милый таракашка,

да почто ж ты нас покинул, да по вересню загинул…»

 

В день тот, свята тварь лесная и обычай почитая,

к рощам не идут Русины, потому, как царь змеиный

свадьбу празднует и гады всех мастей шипя услады

устремляются в леса. Всё по воле Велеса'!

 

И стоит теплынь-погода. Шум веселый хоровода

умолчал и пары робко по кущам да по задворкам

миловаться разбрелись. А в истьбах светцы зажглись,

высь крестили кожаны и как только ясь луны

полной силой засветила - всю округу утишило.

В ра'менье настал покой...

 

Только Лю'бша сам не свой, волком мчится по дубравам,

по топям, да по заставам всякой нечисти лесной.

Только Любша, одержим тяжкой мукою сердечной

нарушал завековечный тот зарок! Он нелюдим

днем томился ожиданьем полуночного свиданья

с тем, кто в зарослях дремучих, среди мхов болот вонючих,

в самом остене трясин жил в забвеньи. Он один

был надёжею последней обрести расположенье

любо-де'вицы прекрасной, той, что свет погоды ясной

затмевала красотой, а ненастною порой

озаряла все в округе. Опечалит — молкнут вьюги,

засмеется — дождь пройдет... А как веснянку поет,

сам соловчик подмогает. Все околе расцветает

благоцветом и живится будь-то зверь иль будь-то птица.

................................................................................................