Крик

Наверное, для прочих мы глупы.

Мы глушим сок берёзовый из фляги.

К артериям приставлены серпы.

Весь мир – лишь узаконенный концлагерь.

 

Ушанки прочь – покрыта голова

И так уже седой облезлой шапкой.

Во тьме дворов вновь ухает сова,

Вставляя в ночь невнятную ремарку.

 

Поэтам – жизнь, а нам сойдёт и смерть.

Вообще-то, поколение бездарно.

Гранёный водки делится на треть

На радость в жар шагающим пожарным.

 

Успеть бы их, успеть похоронить,

Пока они ещё хоть с виду люди.

И нет ничьей ошибки и вины –

Нам подытожат купленные судьи.

 

Вот то ли дело я – виновен сам,

Что крылья не расправил, не сгодился

Пуститься вверх к февральским небесам,

Оставшись кем угодно, но не птицей.

 

Поэтам – день, а мне оставьте ночь.

Закат пылает топкой кочегарки.

И стёртый лад, примотанный на скотч,

Как старый ворон, может только каркать.

 

Но не звучать. Осенние ветра

Теперь всё ближе – сослепу их чую.

Мне холодно и больно вам играть,

Поэтому хриплю, верней, кричу я.