Dreamland
Пророк слеп. Сколько бы я ни приходила сюда - он слышит меня, а видит совсем другой временной слой. Другую реальность.
Не знаю точно, как так получилось. Не знаю, как он ещё не сошел с ума.
Я с каждым разом становлюсь старше, а он не меняется. Тот же юноша, спасший меня когда-то.
Меня не было слишком долго на этот раз, думаю, лет восемь…
Но время в этом подслое бытия течёт иначе. Даже змеистая лента на плече пророка не успела истлеть. Здесь умеют хранить подарки.
Подхожу ближе. Меня узнают по шагам, хотя в чавкающей жадной глине все шаги звучат одинаково. Вновь становлюсь девочкой, которую пророк уберёг от Дикой Охоты. Защитил от влияния проклятой книги, со страниц которой — этот агонизирующий мир предстаёт во всей своей бесконечности.
Я становлюсь девочкой, чьё место пророк занял добровольно.
В священной роще бушует ледяной пожар.
Магма пульсирует под дёрном, изливается наружу, покрывая глиняными черепками и стеклом землю, выжигая скелеты стволов. Берёзы тлеют. Берёзы тянут вверх свои когти. С треском складываясь в себя, надрывно стеная, они возносят хвалу алому небу над нами.
Пророк улыбается, сжимая мои пальцы. Знаю, что их — правильное количество. Знаю, что это совсем не сон.
Поэтому боюсь. Боюсь заглядывать в лицо человеку, с которым близка. Боюсь целовать его. Если он откроет глаза... Я знаю, они меня не увидят. Если он откроет глаза, я не знаю, что сама увижу в них. Уверена в одном: там не будет его взгляда, но будет моя вина, от тяжести которой меня прячут в объятиях.
Голос пророка плавится вместе с воздухом, льётся в подставленное ухо, чтобы обжечь нутро. Он читает наизусть книгу, которую никогда не видел. Одна из привилегий пророка — всё в этом мире доступно его уму. Вот томик занимается пламенем — его держат осторожно, как гадюку.
Чтение продолжается.
Строчки наползают одна на другую, скачут по страницам слова, но - это ли помеха?..
Я помню эту историю. И замечаю то, о чём он не в состоянии узнать.
В книге проявляются следы моей реальности, которую он не может предусмотреть.
Сложенные вчетверо пожелтевшие листы под охраной книжного форзаца. Мои записи чужой истории.
Слова петляют и путаются — совсем не контролирую их. Злюсь.
Заголовок на листе всё тот же, знакомый до последней буквы. Читаю его, а внутри громом звучит эхо. Перечисляет мои любимые имена. Его имена.
Я записала сон, в котором Алисе не нужно возвращаться. В котором пророк не спасал девочку и не стал пророком. В котором я не боюсь увидеть в его глазах белый шум вместо своего лица, потому что он видит меня. Меня, а не весь этот пылающий ад, который суть — пустырь за домом, в котором я не живу уже больше десятилетия.
Но почему-то я теряюсь среди строчек и рассказываю совсем о другом.
Земля вокруг вскипает, а я говорю.
О том, как на днях моя команда заменяла чёрной авантюриновой пылью ракетное топливо.
Как можно убить тысячелетнего демона, проникнув вглубь его клеток и уколов булавкой.
Как мы уничтожили Землю будущего. Как я оказалась кем-то другим, принёсшим с собой смерть, хотя это казалось невозможным.
Как вирус поразил неорганику.
Как корчились и извивались белые лакированные роботы. Как их жестяные головы подвергались лоботомии — изнутри. Свёрла, возникшие из программного кода, пробивали покровы, как бумагу.
И как маленькая девочка, которой я уже не была, открыла глаза и пожрала всё сущее.
Пророк слушает.
Пророк смеётся, обнимая моё невесомое тело. Его губы касаются кожи за моим ухом. Шепчут: «Ты прозрела...»
И мы становимся нитями пепла до того, как огонь и земля поглощают нас.
______________
В качестве пояснения здесь должен остаться тег #неведомая_сонная_е
Ну, собственно, понятно, почему.
