Рассказ выставлен на конкурс: Чудеса в нашей жизни.

 

По возможности, прошу высказаться.

Я, Дарья Михаиловна, прошу Вас об этом!

Очень обяжете!

***

 

Лето. Вечер. После работы я зашла за ребёнком в садик.

Даже год запомнила - 1978!

 

Наш городок небольшой. Но маслозавод есть огромный, настоящий. На весь

город от него вкусно пахнет жаренными семечками, из которых и получают масло;

консервный завод по переработке овощей и в нём рыбный цех: рыбу

откуда-то завозят. Её коптят и увозят... Не было ни единого случая,

чтобы в магазине продавали...

 

Есть ещё "Богданка" - там масло подсолнечное добывают холодным отжимом.

Недалеко от входа в это маленькое предприятие

всегда толпится небольшая кучка народа. Одни уходят, а другие немедленно

подходят... Им выносят рабочие сворованное масло...

 

Есть ещё молочный завод и много чего по мелочи.

 

И вот, значит, прихожу я за сынишкой. Останавливаюсь около

группы воспитателей, родителей, нянечек.

 

Разговор очень оживлённый, но далёкий от детей, проблем садика,

что, в общем-то, большая редкость.

 

-Хоронили сегодня Ивана Иваныча, соседа моего, - говорит воспитательница старшей группы. Во второй раз хоронили! Жена так убивалась, всё просила: "Посмотрите, проверьте, живой он! Живой!"

 

- Как это - во второй раз хоронили? - обалдело спрашиваю я.

 

И Лидия Павловна стала рассказывать...

 

В 1938 году Иван Иванович работал на Маслозаводе. Он был очень ответственный,

трудолюбивый. Зарабатывал хорошо, да и после работы не сидел, сложа руки.

Хорошо они с женой жили, двоих сыновей растили. Дом выстроили - ни у кого такого не было! В доме, во дворе - просто загляденье; во! как всё обустроили!

 

На праздник выйдут на улицу, на демонстрацию - нарядные, ну, как директора какие!

Живут- поживают и вдруг Иван Иванович скоропостижно скончался!

Мне тогда лет 12 было. Я заходила к ним в дом, на покойника посмотреть.

Но я его не видела: крик стоял неимоверный, а жена в истерике билась,

пыталась его из гроба вытащить, то прогоняла всех - что набежали, весь воздух издышали, человек в обмороке из-за вас! Братья покойника и её братья - еле удерживали, бедную.

 

Положили его в гроб в бостоновом костюме, кожаных новеньких туфлях. Даже

часы, такая редкость в те времена, на руку ему нацепили. Жена кричала, что без часов он не будет знать время, не будет знать, когда ему домой идти...

 

Похоронили. Помянули.

 

Всегда были лихачи и теперь есть: работать, как люди, не хотят, а жить хотят получше, чем эти люди. И вот они прослышали о "богатом покойнике", а в ночь,

прихватив с собой лопаты, пришли на кладбище.

 

Всё как на заказ: тучи сгустились, темнота. И стали они потихоньку копать...

нет, раскапывать свежую могилу. Земля мягкая, легко поддаётся. Не любят они работать, да уж очень заманчиво обобрать жмурика, а на утро сбыть всё - ох, и гуляночка будет!!!

 

А в гробу-то!..: - х-х-х-х- и тяжёлый глубочайший вдох...

Очнулся(!) Иван Иванович! Темно, протянул руку - наткнулся на что-то твёрдое. Гвоздь незагнутый в крышке так царапнул его, что остатки какой-то тяжёлой дрёмы окончательно покинули бедолагу.

 

Стал проводить рукой, изучать препятствие, не дающее ему встать.

- Мать честная,- думает, - да ведь я же в гробу!..

 

Запаниковал? Ещё бы! Но слышит - по его новой домовине стучит кто-то. Прислушался: ни плача, ни причитаний. Да и разделяет их только крышка - отчётливо слышно - подай гвоздодёр!

Гвоздодёр - не молоток, значит, не заколачивать, а открывать будут.

 

Мысль, что может испугать своих нечаянных спасителей, стрельнула в мозги!

А ухабаки уже из крышки гвозди выдирают, поддели крышку, поднимают её.

 

-Братцы!!! Милые! Спасители! - вырвалось из гроба.

 

"Братцы" как дали дёру из ямы (какая же это могила, если в ней живой человек!).

Поднялся Иван Иванович во весь рост, кричит им вслед: отблагодарю, мол, вернитесь! Приходите ко мне домой, ничего не пожалею!

 

Где там! В мгновение ока их след простыл.

 

Приставил Иван Иванович крышку, вылез по ней на поверхность... А тут и луна вышла.

Светит во всю мочь. Присел Иван Иванович на бугорок, задумался...

-Что же делать? Как объявиться-то. К жене, конечно, идти нельзя, насмерть перепугается. Надо к брату идти. Не большой он храбрец, но мужчина всё-таки...

 

Пришёл к дому брата. Спят. Пробрался во двор. Собака... что с неё

взять: узнала, ластится...

 

Присел Иван Иваныч на чурочку, недалеко от туалета, решил, что брата именно здесь надо ждать. И точно! К утру хлопнула дверь, бежит его брательник в туалет, трусит, пригибается - свежо ему с постели-то.

 

Сделал он свои дела по-быстрому и вдруг:

 

-Лёёёёнь... тихий такой, протяжный зов... и снова: Лёёёнь... - как услыхал это Лёня, помертвел и оседать на землю стал.

Подскочил к нему Иван, подхватил, трясёт его:

- Да, я это! Я! Живой!

А Лёнька мокрой тряпочкой в руках его повис...

Иван уж и так с ним, и так, а потом как заорёт: туды -т твою растуды! Да оплеуху влепил, как в детстве Лёнька получал от братки. Вмиг Лёнька в себя пришёл.

 

- Да как же так? Ты, что ли, Вань!

 

- Я! И хватит об этом! Давай думать, как Маше-то говорить будем.

 

Надумали, как окончательно рассветёт, пойдёт к ней Лёнька,

подготовит "вдову" к радости.

 

Пришёл. Постучал.

Вышла Мария. Он зашёл к ней, присел на краешек стула.

 

- Маш, в жизни всякое бывает, такое, что и поверить-то невозможно...

 

- Не тяни, говори, в чём дело: мне теперь ничего не страшно.

-Маш, а Иван-то...

 

- Жив?!! Жив?!! Где он?!! Я к нему, к нему!!!

 

Всё слышал Иван, за дверью стоял.

 

Кинулась Мария к нему на грудь, как он входить-то стал.

- Родненький! Вернулся! Я знала, что вернёшься...

 

Много чего ещё говорила Маня, много чего Иван ей говорил.

 

Прожили они после этого сорок лет. И вот во второй раз Ивана Иваныча похоронили,

теперь уж точно, совсем: врачи были...

 

И чудеса не каждый день случаются!