Алёшин бой
Ничего в этой жизни не имело общего с кино. Про кино можно было сказать точно то же самое – в нем никакой жизни.
Страшно, по-честному страшно было Алеше только перед самим боем, а потом уже, когда стали прилетать со свистом первые пули, предзнаменуя своим появлением начало боя, все происходящее казалось переживаемым от третьего лица, каким-то чужим человеком, в ношенном и явно не по размеру большом бушлате.
Из-за темной густой лесополосы сначала раздался какой-то омерзительный треск мотора, потом вверх потянулась тоненькая струйка дыма. Завелся танк, заревел, как лютый зверь и двинулся вперед, прикрывая ссутулившуюся пехоту.
Алеша впился в автомат. Так сильно, что кончики пальцев побелели. Выстрел. Второй. Третий. Очередь...
Ответным огнем удалось едва охладить пыл наступающих: несколько фигур нелепо попадали на землю и так остались лежать, уткнувшись в чернозем.
Танк нагло высунулся вперед, неуклюже переминаясь со стороны в сторону, развернул башню и ударил прямой наводкой…
Все почернело перед глазами в один миг, то ли от земли, летящей во все стороны от разрыва снаряда, то ли от взрывной волны, которая швырнула хрупкое мальчишеское тельце в сторону.
Тишина. Алеша открыл глаза. Вдалеке мелькают какие-то огоньки, горизонт качается и медленно плывет, убаюкивая. Ничего не слышно, кроме собственного тяжелого хрипа. Медленно, качаясь, встав с четверенек на ватные ноги, собираясь встать в полный рост, Алеша упал плашмя на живот. Точнее, его толкнула чья-то, как казалось, огромная исполинская рука, а следом, сверху, как будто из большого ведра высыпали сырую землю. Это снова ударил танк, а кто-то из сослуживцев успел сбить с ног контуженого Алешу.
- Давай, браток, поползи, поползи…. - тянул кто-то за рукав. Алеша снова открыл глаза и увидел, как плывет перед ним черная полоса деревьев, а где-то между ними какое-то небольшое, но яркое сияние.
- Давай, Алеша, наши вон, гляди, танк их подбили! Захлебнулась атака их, держись, браток…
