Семнадцать морей.
Проплывая по семнадцатому морю внутри меня, упади со своей лодки, разбавляя телом плотность водяных объятий, гулко невнятен, протыкай кислородные сферы кротким касанием бледной руки.
Зарождение света манит в пути над чернеющей бездной. Не упади, не доверься крыльям бесполезной прощальной свободы. Аквамарином пещерным глаз дергал за нити бесстыдства в угоду духам приволья и садов винограда. Не надо сатином привязывать к стенам и молью съедать непорочность и святость, манить, искушая словами любви. Мы не умели сбирать все дары похвалы, выжимая из них свой профит, даруя плод жертв и радений - над землею кресты незаконных рождений. Черный графит услышит твое сожаление, изрытое жалом, с жаром черный металл прикует его в длань мечты гвоздем иноверца, черная ночь прикроет нагое уставшее тело.
Твои глаза не увидят меня в толпе. Твои глаза закроются слишком рано, сшиваясь ресницами в лунном дне, сознанием в ничто извращаясь. Ты на самом дне семнадцатого из морей, и чтобы спастись, ты его выпиваешь.
Пей его всё.
Быстрей.
Зарождение света манит в пути над чернеющей бездной. Не упади, не доверься крыльям бесполезной прощальной свободы. Аквамарином пещерным глаз дергал за нити бесстыдства в угоду духам приволья и садов винограда. Не надо сатином привязывать к стенам и молью съедать непорочность и святость, манить, искушая словами любви. Мы не умели сбирать все дары похвалы, выжимая из них свой профит, даруя плод жертв и радений - над землею кресты незаконных рождений. Черный графит услышит твое сожаление, изрытое жалом, с жаром черный металл прикует его в длань мечты гвоздем иноверца, черная ночь прикроет нагое уставшее тело.
Твои глаза не увидят меня в толпе. Твои глаза закроются слишком рано, сшиваясь ресницами в лунном дне, сознанием в ничто извращаясь. Ты на самом дне семнадцатого из морей, и чтобы спастись, ты его выпиваешь.
Пей его всё.
Быстрей.
