Утречко

Выдох. Воздух — собачье пойло.

Не вернувшихся с поля боя

Похоронят. Волчицей вою

В безымянном сыром бору.

А писатель Василий Пупкин,

Перебравший вчера самбуки,

Вспоминает с похмелья буквы —

Новоявленный Юний Брут.

 

Что такого? Подкрался с тыла —

Так легко, будто сдал бутылки.

Инфантильно-брутальный дылда,

Гениальный — как все никто.

И война для него — источник

Вдохновения. Между строчек

Проступает знакомый почерк

Жеребца... Нет — коня в пальто.

 

Он вкушает клубничный йогурт,

Увлекается агни-йогой,

Наряжает в сочельник ёлку —

Вдруг зачтётся когда-нибудь.

Весь такой из себя профессор,

На досуге кропает пьесы,

Озабоченный "лишним" весом

Беспартийцев, прошедших Путь.

 

Горше яда — такое утро.

Сам Создатель уснул за пультом —

И осталась культя от культа,

Но едва ли фантомна боль.

Это миссия для Мессии.

Это месиво для мессира.

И уже не уйти красиво —

Исключительно на убой.