Последняя первая сказка

Домишко неказист, мох сух на кровле,

Потрёпанный забор щербат, и страж

Забывший конуру, свободой в горле,

Изображает Баскервилей персонаж.

 

Сквозь ставни трепыхает щелка света,

Здороваясь с луной вьёт струйки дым,

У двери жмётся светотень с портрета

Визит обозначая скрипом не простым.

 

Заиндевелый ужас крошится сверчками,

В хрустящей скорлупе от высохших яиц

Неспешные шаги льют спирт зрачками,

Не отражая в зеркалах - ни тел, ни лиц.

 

Немая тень ощупала пространство,

Уселась в кресло у камина не спеша,

Но вздох был тяжек, будто постоянно

Была больна и чахла голодом душа.

 

Отнюдь не весел вечер уходящий,

Сознание спокойно воинской бронёй.

Ко сну готовность убивает говорящий,

Чуть слышный шорох, у двери входной.

 

Не лязгнут облака. Ни завтра. Ни сегодня.

Никто не вскроет гробовую тишину.

Свободой наслаждаясь, пьёт в исподнем -

Бог, опоздавший на последнюю войну.