Тревога
Почему-то первое, о чем думаешь в такую минуту, это то, происходит ли все во сне или это все-таки реальность, в которой нужно как-то жить дальше.
К ночным «тревогам» мы все уже привыкли и каждый раз, матерясь, шли строиться на плац, чтоб поскорее вырваться домой с очередного учебного мероприятия. Руководство, как правило, не блистало оригинальностью и все «тревоги» были абсолютно однообразными.
В этот раз «тревога» почему-то насторожила: то ли потому что один из командиров пронесся с каким-то отчужденным взглядом мимо меня, тяжело дыша свежим перегаром, то ли потому что постовые жадно впились в автоматы, прижимая головы к бронежилетам, как старые опытные черепахи. Вот, что называется интуиция.
Сквозь ночь быстрыми шагами пересек плац. Кто-то вначале включил прожектор, и вся территория подразделения была как на ладони, но потом прожектор выключили. Захотят напасть – нападут и в темноте – недовольно подумал я про себя, быстро шагая в сторону здания штаба.
- Вооружаться! Быстро! – кричал куда-то в темноту МТОшник, нелепо высунув половину туловища в проем тяжелой металлической двери.
- Здравия желаю, товарищ …! – сказал я МТОшнику, но тот меня не слышал и уже растворился в темноте на последнем слоге моего уставного приветствия.
Иду уже по длинному коридору штаба. Где-то на улице сначала разбилось одно стекло, затем второе. Чей-то крик, а потом тишина. Прислушался – вроде тихо. Вот, думаю, что задумали, вот же масштабная «тревога».
Размышления мои прервала тройка бегущих в касках, которая чуть не сбила меня с ног. Хорошо, что успел прижаться к стене – иначе, точно снесли бы и не заметили.
Раздалась короткая автоматная очередь. Затем несколько одиночных выстрелов и снова нависла тишина. Сон ли это? Если сон, то мне б самое время проснуться, но почему-то все никак проснуться не получалось. В ушах стало шуметь, а в виски молотками отдавать пульс. Страх? Неужели ты вот так, испугался на ровном месте? – задаю себе вопрос, и как ответ раздается крик у входа в штаб:
- Врача! У нас «трехсотый»!
Точно не тревога, точно не тревога, точно не тревога – звучит в моей голове и я себя сразу же ловлю на мысли, не говорю ли я это все вслух, пока бегу на крик.
Быстро спустившись по металлической скользкой лестнице, вижу лежащего прям в проеме бойца. Грудь быстро поднимается и опускается, лица не видно, так как голова запрокинута назад. Руки лежат вдоль туловища.
Возле меня стоит фигура второго бойца и вопросительно смотрит, чего-то ожидая:
- Ты что, оглох что ли? – чуть ли не на ухо кричит мне человек, и я понимаю, что не слышал его, что он мне говорил или спрашивал.
- Я говорю, ты разбираешься? – явно уже повторил человек и жестом указал в сторону лежащего на полу раненого.
Я молча, игнорируя адресованный мне вопрос, сел возле лежащего человека и понял, что это один из тех постовых, мимо которых я пробежал, прибыв в подразделение.
- Не спи! Давай, бодрись, бодрись! Нельзя спать! Слышишь! – говорю раненому, а он в ответ мне все одно: Помоги…те….вод…ы..
Темно в коридоре, но видно шевелящиеся темные разводы на шее раненого. Бушлат весь в крови, которая начинает уже прилипать. Засыпает, а если заснет, то все – потеряем его. Перехватываю флягу с водой, которую кто-то протянул раненому. Нельзя ему пить – говорю и вижу, что рядом уже не один стоит человек, а трое, когда они успели собраться? – думаю я.
- Скорая подъехала! Прям за забором стала, здесь, рядом. Тащить его надо – раздался чей-то голос, и шаги застучали совсем рядом. Кто-то выбежал на улицу и сразу же вернулся с подобием самопальных носилок, на которые мы кое-как переложили раненого.
- Дальше мы сами, втроем – скомандовал рядом стоявший человек, после чего все медленно растаяли в темноте дверного проема. Раненого унесли.
Поднимаюсь снова на второй этаж здания штаба. Два окна разбиты, и сквозняк медленно и как-то лениво катает по грязному полу мятые документы. Возле пустой оконной рамы стоит автоматчик, курит, просматривая территорию подразделения.
Наступаю на кусок стекла, и на характерный хруст поворачивается автоматчик:
- Хорошо потревожились – затянулся густым дымом человек и, выпустив его вверх, продолжил – Почему-то первое, о чем думаешь в такую минуту, это то, происходит ли все во сне или это все-таки реальность, в которой нужно как-то жить дальше.
