принцип павезе
Знаешь, если я буду умирать - у смерти должны быть твои глаза, глубокие, наивные и - обязательно - едва потерянные. я уверен, ты даже и не подумаешь, что она способна убивать, просто посмотрев так же, как ты.
Она настигнет меня, как когда-то настигла ты: всего одним взглядом, мимолетно брошенным в сторону. Всего одним взглядом.
Мы встречались с тобой единожды: в небольшом кафетерии на углу Пойнт Сквер Авеню, где я часто сидел за чашечкой эспрессо и свежим выпуском Times; ты прошла мимо меня, едва касаясь краем легкой сатиновой юбки моего колена, ненароком взглянув сверху вниз - и тут же исчезла на лестнице, ведущей в другой зал, располагавшийся на втором этаже.
Я не запомнил ни твоего лица, ни фигуры, ни одежды, что была тогда на тебе - только твои глаза, так пронзительно и честно смотревшие на меня .
Это было полгода назад.
И сейчас, стоя на утесе и любуясь полетом чаек и альбатросов, я смотрю на воды Адриатического моря и вспоминаю тебя.
Мне двадцать два.
У меня центральный рак. Четвертая стадия.
И сейчас я уверен: когда наступит мое время - у смерти будут твои глаза.
Она настигнет меня, как когда-то настигла ты: всего одним взглядом, мимолетно брошенным в сторону. Всего одним взглядом.
Мы встречались с тобой единожды: в небольшом кафетерии на углу Пойнт Сквер Авеню, где я часто сидел за чашечкой эспрессо и свежим выпуском Times; ты прошла мимо меня, едва касаясь краем легкой сатиновой юбки моего колена, ненароком взглянув сверху вниз - и тут же исчезла на лестнице, ведущей в другой зал, располагавшийся на втором этаже.
Я не запомнил ни твоего лица, ни фигуры, ни одежды, что была тогда на тебе - только твои глаза, так пронзительно и честно смотревшие на меня .
Это было полгода назад.
И сейчас, стоя на утесе и любуясь полетом чаек и альбатросов, я смотрю на воды Адриатического моря и вспоминаю тебя.
Мне двадцать два.
У меня центральный рак. Четвертая стадия.
И сейчас я уверен: когда наступит мое время - у смерти будут твои глаза.
