Саванна
Последним усилием воли сухая трава
пыталась пронзать заскорузлые ступни масаев,
ступивших на бритвенно - острую грань безрассудства,
визиткой которой стал смерти широкий оскал.
Гиены всем кланом терзали издохшего льва,
по дёсны клыки желтоватые в тушу вонзая,
до статуса профи шлифуя убийства искусство,
по смерти владыки на власть предъявляя права.
Жестоко и жадно, повизгивая, с упоеньем,
за годы гонений и страха стремясь поквитаться,
от крови, уже становящейся вязкой, согреться –
когда ещё выпадет случай особый такой…
И те, что боялись коснуться властителя тени,
стремились до ливера бога саванны добраться
и выгрызть остывшее мёртвое львиное сердце,
отмщеньем воздав за утраченный кланом покой.
Уже с запашком был, условно съедобен покойный.
Саванна, едва поглотила звериную душу,
воздала последние почести солнцем да ветром,
не делая скидок для тех, кому дадена власть…
свершала возмездия акт и любой недостойный
на зуб мог усопшего бога попробовать тушу
и мести предаться посмертной, пройдя километры
на падали запах, чтоб смертью насытиться всласть.
Владыка был нем и беспомощен, глух и спокоен…
и в знойное небо смотрел немигающим взглядом…
как будто узрел в нём оазис кошачьего рая,
в себе хоронящего солнца кипящую медь…
Зашлись напоследок гиены ликующим воем,
тирана в себе схоронив по канонам… а рядом
неслышно скользили в удушливом мраке масаи,
в попутчики выбрав на копьях осевшую смерть.
Мой сон был свинцово тяжёл и пугающе ярок…
В сознание врезался в самых мельчайших деталях:
я был каплей крови, залитой в охотничьи вены…
я – смерти оскал… вой гиены… сухая трава…
Остался во сне умиравшего солнца огарок,
багрянцем обрызгавший алые шука масаев…
Лишь в яви томимые жаждою мести гиены
терзали смотрящего в небо издохшего льва…
