Саванна

Последним усилием воли сухая трава

пыталась пронзать заскорузлые ступни масаев,

ступивших на бритвенно - острую грань безрассудства,

визиткой которой стал смерти широкий оскал.

Гиены всем кланом терзали издохшего льва,

по дёсны клыки желтоватые в тушу вонзая,

до статуса профи шлифуя убийства искусство,

по смерти владыки на власть предъявляя права.

 

Жестоко и жадно, повизгивая, с упоеньем,

за годы гонений и страха стремясь поквитаться,

от крови, уже становящейся вязкой, согреться –

когда ещё выпадет случай особый такой…

И те, что боялись коснуться властителя тени,

стремились до ливера бога саванны добраться

и выгрызть остывшее мёртвое львиное сердце,

отмщеньем воздав за утраченный кланом покой.

 

Уже с запашком был, условно съедобен покойный.

Саванна, едва поглотила звериную душу,

воздала последние почести солнцем да ветром,

не делая скидок для тех, кому дадена власть…

свершала возмездия акт и любой недостойный

на зуб мог усопшего бога попробовать тушу

и мести предаться посмертной, пройдя километры

на падали запах, чтоб смертью насытиться всласть.

 

Владыка был нем и беспомощен, глух и спокоен…

и в знойное небо смотрел немигающим взглядом…

как будто узрел в нём оазис кошачьего рая,

в себе хоронящего солнца кипящую медь…

Зашлись напоследок гиены ликующим воем,

тирана в себе схоронив по канонам… а рядом

неслышно скользили в удушливом мраке масаи,

в попутчики выбрав на копьях осевшую смерть.

 

Мой сон был свинцово тяжёл и пугающе ярок…

В сознание врезался в самых мельчайших деталях:

я был каплей крови, залитой в охотничьи вены…

я – смерти оскал… вой гиены… сухая трава…

Остался во сне умиравшего солнца огарок,

багрянцем обрызгавший алые шука масаев…

Лишь в яви томимые жаждою мести гиены

терзали смотрящего в небо издохшего льва…