Светлой памяти моей единственной и любимой бабушки Оли - нашей маме, бабушке и прабабушке. Человеку интеллигентному по природе, не позволяющей себе и другим повышать голос, допускать в общении ложь и сквернословие. Скромному, бесхитростному и прямому Человеку, со смиренной душой и испепелённым сердцем, гордо пронесшей через перипетии своей бурлящей жизни почетное звание, данное Творцом - ЖЕНЩИНА!

Кайгородовой (Ташлыковой)

Ольге Александровне посвящается...

 

Заканчивался второй год Великой Отечественной войны. Письма с фронта приходили все реже. Почтальон Варвара, в ответ на вопрошающие взгляды селян, издали безутешно разводила руками.

Хрупкая, на вид совсем юная девушка Оля, вышла замуж за Василия весной. Последней предвоенной весной. Так сложилось, что с первых дней знакомства молодых людей, Вася Кайгородов стал называть свою супругу Тимоятой. Девчушка смущенно улыбалась, прятала лицо в густых кудрях любимого. В необычном обращении она улавливала скрытую от посторонних глаз теплоту и ласку. По характеру скромная и застенчивая, свои тайны Ольга изредка открывала единственному собеседнику - небу. По вечерам она выходила во двор, подолгу смотрела на звезды, делилась впечатлениями. Василия, напротив, природа наделила открытым и жизнерадостным нравом. Рослый и видный мужчина с добродушной, притягивающей к общению улыбкой обладал искрометным юмором. Имелся за ним, однако, один коварный, в те непростые времена, грешок. В компаниях весельчак без опаски поносил на чем свет стоит руководство страны, прилюдно дерзко высказывался в адрес Иосифа Сталина. Эта критика в предвоенное время чуть было не стоила ему свободы. Среди глубокой зимней ночи в окно дома, где молодожены Кайгородовы только-только начинали жить, кто-то громко и настойчиво забарабанил. Это был местный участковый. Ранее он он пытался ухаживать за Ольгой, оказывал знаки внимания. Все его попытки оказались тщетными. Девушка была безумно влюблена в Василия - единственного на земле человека. В дверях избы милиционер взволнованным голосом сообщил, что Кайгородова через несколько придут забирать нквдэшники.

- Добазарился, блин. Скажи спасибо своей жене. Она-то, ответь мне на милость, за что страдать-то должна? Эх..., - в сердцах бросил офицер.

Василий в нательном белье впрыгнул в валенки, накинул полушубок и, нахлобучив по дороге шапку-ушанку, побежал из дома задними дворами.

- Береги себя, Ти-мо-яточ-ка!, - только и успел на ходу произнести он.

...Оля даже не успела сообщить мужу о своей беременности, была не совсем в том уверена. Решила поделиться радостной новостью непременно в первом письме. Но ни одной весточки от мужа не поступало. Со слов, приехавшего однажды в отпуск по ранению земляка, Ольга сумела навести о нем кой-какие справки. Некоторое время Василий проживал у дальних родственников в глухой забайкальской деревеньке. С началом войны добровольцем ушел из тех мест в действующие части. Не писал потому как опасался преследования со стороны соответствующих органов. Уже с фронта отправлял своей Оле с разных мест редкие письма, видимо, они терялись в пути. Случайная встреча односельчан проходила на полустанке. Разговор был недолгим...

Молодая женщина подолгу простаивала у ворот в ожидании известий от мужа. Во дворе воевал с курицами бойкий и смышленый сынок Эдька. Порою Ольга тихонько плела губами собственные молитвы во здравие Василька. В один из таких дней недалеко от их дома, словно вкопанная, остановилась тётка Варя.

- Беда! Беда! Беда! - молоточком отстукивали в сознании страшные слова.

"Уважаемая, Ольга Александровна! С прискорбием сообщаем, что ваш муж, проявив мужество и героизм в боях..." Не дочитав последних слов, вмиг овдовевшая женщина, бессильно повалилась на призбу*.

- Поплачь, доченька. Поплачь...легче станет...будь она проклята эта война.

Слез не было, лишь гулким эхом пронёсся вдоль узкой улочки её отчаянный крик.

... Первый год после смерти Иосифа Сталина. В дверь городской квартиры, куда Ольга Александровна переехала после победы, настойчиво постучали.

- Гражданка, Кайгородова? Здрасьте!...Хорошие новости. Ваш муж сержант Кайгородов В.Я. жив...Только он предатель...простите - не Родины, а...

Крайние слова молодого участкового женщина не слышала...

Гвардейское с сентября 1941 года соединение, в котором проходил службу сержант В. Кайгородов разведчиком в стрелковом полку, попало в окружение. Всё, что запомнилось Василию в том бою: толчок в спину, жгучая боль в животе, звон в ушах и...темнота. Время от времени к нему возвращалось сознание. Смыкающие кольцо окружения войска противника добивали тяжелораненых. Способных самостоятельно передвигаться красноармейцев забирали в плен. Открыв глаза, Василий увидел перед собой презрительно улыбающиеся лицо немецкого солдата. В следующий момент фашист с размаху пнул сапогом по кровоточащей ране сержанта и услышав стон, хладнокровно выпустил автоматную очередь. К вечеру того же дня оккупанты спешно покидали место событий. Следом шли наступающие советские войска. Присыпанных землей, немногих случайно уцелевших воинов, срочно доставляли в полевой госпиталь. Среди них оказался и сержант Василий Кайгородов. Уставшему до смерти от беспрерывных операций пожилому военврачу первого ранга было достаточно одного взгляда на изувеченного солдата, чтобы определить степень травмы.

- Этот не жилец, - тихим голосом произносил все чаще хирург.

- Следующего.

Обреченных бойцов относили в соседнюю палатку.

Полог в операционной распахнулся и на стол санитары бережно опустили уже осмотренного ранее сержанта.

- Галочка, это что за чертовщина такая получается? - пытался негромко выругаться врач в адрес медсестры.

- Это мой муж...Муж мой Вася...Пожалуйста, миленький доктор. Соврала девушка. Уж очень сильно напоминал ей этот парень первую свою любовь.

- Вы понимаете, что в таких условиях невозможно что-либо сделать. Да к тому же, коль и случится чудо, потребуется тщательный уход за больным, длительный период восстановления.

- Я ко всему готова, сделаю всё что будет надо. Ради нашего сына... Богом прошу, миленький!

Посмотрев мельком на крепкое телосложение сержанта, военврач глубоко вздохнул и распорядился готовить бойца к операции.

Благодаря неустанным заботам и вниманию медсестры Галины гвардеец Василий Кайгородов вскоре оправился от ран, но к военной службе был признан военно-врачебной комиссией не пригодным. В знак признательности своей спасительнице дал слово помочь восстановить разрушенный дом в Горьком, а затем вернуться к родным в Забайкалье. Весной 1943-го от прямого попадания авиабомбы жилище стало общей могилой для родителей и брата Галины.

По тем временам крупный промышленный центр фашисты превратили в руины. Улицы города было трудно узнать. На месте где был когда-то дом семьи Галины огромной воронкой зияла глубокая яма.

- Разберемся, Галчонок!, - уверенно произнес Василий.

- Все будет в полном ажуре, не переживай...

Ответы от Оли на письма мужа не приходили.

- Что поделаешь, Васенька...Война. Всякое бывает. Нашла поди кого себе твоя зазнобушка, - пыталась не без издевки успокоить Галина.

- Цыц, женщина! Не сметь так о ней и думать! - срывался Кайгородов.

Позже он случайно узнает, что на местной почте работала Галкина знакомая. На первых порах безвозмездно, позже за продукты и небольшие денежные вознаграждения работница возвращала ей все Василия письма.

- Я за такие делишки, подружка могу под статью загреметь, - озираясь по сторонам, приговаривала она.

Дом заново отстраивали силами немногочисленных родственников и знакомых не пострадавших от бомбежек. Однако основными помощниками на коллективной стройке были фронтовики - люди, с которыми сержант запаса Кайгородов вместе и не воевал.

Новоселье отмечали весело, по тем временам богато. На праздник вселины* люди выставляли на новый отструганный стол принесенные с собой продукты и спиртное. Скромные подарки: столовые приборы, спальные принадлежности и даже поношенную одежду пришлись очень даже кстати. Пели песни, плясали и веселились, травили анекдоты. Вечер завершался под традиционное чаепитие жаркими политическими спорами и размышлениями. Захмелевший Василий, как известно, не скрывал своего неодобрительного отношения к " гениальному вождю и учителю народов".

Вот и в этот раз Василия, как говорится, понесло...

- Да будет тебе. Не уймется никак. Может хватит!, - недовольно фыркнула Галина. Все замолчали и вскоре перевели разговор на другую тему.

Дело сделано. Спустя некоторое время Василий завел мучивший его долгое время разговор о возвращении в родные края, к семье..

- Я беременная, Вася, - опустив низко голову, едва сдерживая слёзы, прервала начало трудной беседы Галина.

- Всё равно уеду. Про тебя никогда не забуду...жизнью обязан. А нашего ребёнка поднять помогу, - твёрдо заявил Кайгородов.

- Нет! Этому не быть! А если все-таки надумаешь, то отвалишь с наших мест с волчьим билетом в кармане. Ты меня слышишь? Все расскажу кому следует. Да и свидетели твоей ненависти к товарищу Сталину имеются, - криком выпалила разгневанная женщина.

Шло время. По настоятельному требованию Василия малыша назвали Эдуардом. Ещё в Забайкалье, задолго до свадьбы Оля-Тимоята с Васей подбирали своим будущим детям имена. Решили тогда девочку назвать Женечкой, мальчика - Эдуардом...

На запрос по старому адресу места жительства законной жены пришло уведомление: - Указанный адресат не проживает. Сумел разыскать новые координаты. Собравшись с духом, он написал Ольге письмо. Писал долго и мучительно, обдумывал, переписывал по несколько раз каждую строчку. Письмо решил отправить на адрес участкового по месту городского проживания жены. В конверт вложил и письменную просьбу к представителю власти о том, чтобы хоть как-то подготовили супругу к столь неожиданной новости.

...Милиционер бросился на кухню, набрал в кружку воды и прыснул ею в лицо женщине.

Прочитав несколько раз письмо от Василия - человека, которого она похоронила много лет назад, ухаживала за его могилой, женщина не смогла сдержать слез. В последних строках муж просил Олю понять его и по возможности простить. Клялся. что может всё бросить в одночасье и незамедлительно приехать. К слову, он и не знал еще, что у него с Тимоятой растет сын и тоже Эдик.

С ответом Ольга Александровна не спешила. Обдумывала все варианты предстоящей встречи. Решение приняла после доверительного, тщательно подготовленного разговора с сыном. Среди друзей Эдика только у немногих были отцы. Мальчишка с болью и досадой смотрел на счастливых пацанов, которых иногда приводили в школу их папы.

- Мамочка, я хочу увидеть своего папку! Хоть одним глазком...Давай поедем к нему в его в этот горький город. Ну, пожалуйста!

В день отъезда Ольга отправила в Горький телеграмму, где сообщила номер поезда и дату ее прибытия с сыном.

На перроне вокзала, проходившие мимо пассажиры и встречающие, стали очевидцами необычной картины. Седовласый человек в форме фронтовика стоял на коленях перед женщиной с ребенком. Не стесняясь слёз, он крепко прижимал к себе дорогих его сердцу людей и сбивчиво приговаривал: - Простите, меня родненькие. Нет мне жизни никакой без вас...Боевые награды тихо позванивали на его вздымавшейся от волнения груди.

Они долго бродили втроём по ещё не восстановленным улицам города. Разговаривали, вспоминали жизнь до войны. Эдик не выпускал ни на минуту крепкую отцовскую ладонь. Ольга ждала внятных объяснений поступку мужа. Да, она узнала из письма все обстоятельства, но хотелось еще раз услышать все лично от супруга. Посмотреть прямо ему в глаза.

...От внимания опытного взгляда разведчика не могла ускользнуть одна, казалось бы неприметной для других, деталь. За ними тихо следовал на небольшом расстоянии серенький "Москвич". Проходя по тротуару под невысоким мостом, Василий краем глаза увидел сверху двух странных типов. Одеты они были небрежно. Суетились и явно нервничали. Один из них неожиданно резко перегнулся через ограждение виадука и что то выплеснул вниз из канистры. В последний момент бывший разведчик сумел укрыть шинелью и подмять под себя жену с ребенком. Нападавшие мгновенно скрылись. На спине верхней одежды Василия проявились расползавшиеся дыры.

- Кислотой сволочь решила всех нас погубить. Известно от куда ветер подул, - Кайгородов с досадой сплюнул на мокрый асфальт.

Не минуты ни медля Ольга Александровна решила покинуть с сынишкой этот злосчастный город. Муж остановил такси и сдержанно, с трудом подавляя волнение, попросил водителя срочно доставить их на вокзал.

До отправления ближайшего поезда, следовавшего в восточном направлении, оставалось два с небольшим часа. Ольга не без труда приняла Васино предложение подкрепиться на дорогу в привокзальном ресторанчике. Официант показал семье столик в углу у высокого окна. После недавних событий лицо мужчины было сильно бледным. Глаза наполнены мольбою о прощении. Взрослые больше молчали. Без устали говорил только Эдька, задавал кучу неуместных в это время для родителей вопросов. За окном к самому краю тротуара, прилегающего к зданию вокзала подкатил замеченный ранее "Москвич".

- Всем - на пол!, - выпалил Василий.

В следующее мгновение на улице из распахнутых дверей остановившегося автомобиля прозвучала автоматная очередь. Лавиной стеклянных осколков огромная витрина обрушилась на мраморный пол ресторана.

- Запугивают, суки. Травлю решили устроить, - подумал лежа на холодных плитах Василий.

...Состав тронулся. Протяжный паровозный гудок растворился в зыбкой пасмурной дали. С вагонного окна отлетали налипшие снежинки. Ольга Александровна не отрывала свой взгляд с беззаботного лица сына. Лишь изредка она отводила взгляд на пробегающие мимо строения пригородных сёл и деревень. Очередной раз, но уже навсегда прощалась с самым дорогим на земле человеком.

 

 

Прим. Авт. : * Призба - заваленка, битая присыпка

вкруг хаты, для тепла и для сидения.

* Вселины - синоним новоселья (устар.)