Измученно и яростно скрипела половица...
Измученно и яростно скрипела половица
Под натиском её томительного шага,
И на печальные, измученные лица
Пролился луч безропотного мрака.
Шаги... Опять шаги, медлительно, неспешно;
Глухой, негромкий звук, тревожен, многократен;
И шепот приближавшийся услышится несбежно;
Костлявая рука уж тянется к кровати...
Все в мутном, страшном сне, объято тьмой и мраком,
Пропитан воздух затхлостью, гниением и кровью.
Остались дни, часы у юного солдата -
Сама старуха-смерть уж прислонилась к изголовью...
Но что за дивный звук, звук света, звук молитвы,
Заставивший очнуться от томного покоя?
То пенье соловья на бывшем поле битвы,
Поющего про свет, про мир, про все живое.
Те возгласы весны, любви, надежды полны,
Вместившие в себя все песни воедино,
Смогли наполнить сердце, вселить в уста безмолвны
Слова, что страшный могут окончить поединок.
Старуха, власть утратив, лишь издала шипенье
И с живостью могучей бороться не могла.
Смутившись, затерялась в толпе мелькнувшей тенью,
Рассеяв над больницей большие крылья зла.
...Лучей тепло почувствовав, что так ласкали, грели,
Солдат к окну поднялся, покинувши кровать,
И размышлял, внимая прекрасной птичьей трели:
"Да, есть ещё причины пожить, повоевать!"
