Ох, как же всё-таки мила!

Её увидев, обомлел…

 

Какой-то образ весь киношный,

из зала, где каждый зритель

всю драму пёстрой жизни

душой своей воспринимал,

распределив уже вначале

героев в два короткие столбца:

за положительных страдая,

и не желая негативным зла.

 

В ядрёном теле баба -

грудь, ноги, бёдра… хороша!

без праздничной причёски,

но как прелестна простота:

голубые бездонные глаза,

подчёркнутые бровки,

и волос убран у виска…

да губ спокойная волна.

 

Я онемел, услышав голос…

кричать хотелось: «говори!»,

но… что в душе моей творилось…

я утюгом себя – «молчи!»

 

Магнит для тела и души;

вздохнул, когда ушла;

соблазнов в этой жизни…

ох, как же всё-таки мила!