Монстр

Только в споре рождается истина, так говорят.

Вряд ли значимо, кто вывел в люди такую теорию –

Архимед ли, Платон, Юлий Цезарь, Софокл иль Сократ –

современник соврёт и на память ущербна история.

Аргументы весомые истины – делу венец.

Оппоненты друг друга прессуют нещадно в угаре.

Справедливо замечу, что спор – многодетный отец,

породивший бессчётное множество адовых тварей.

 

Слёзы, вопли, обиды… А выход достаточно прост:

развести по углам и ничью засчитать в состязании.

Но, пробив скорлупу этикета, рождается монстр,

выползая на свет бытия из глубин подсознания.

Как Иуда хитёр, как библейский дракон многоглав.

Мир – набор декораций, что создан ему на потеху.

«Аз велик и могуч и не может быть в споре не прав!» -

заявляет за бороду Бога схватившее Эго.

 

И совсем уж трагедия, впору Шекспиру всплакнуть

от накала страстей и финала ужасной развязки,

коль дурак - визави оказался сметливей чуть-чуть

и нагнул мудреца в соответствии с классикой сказки.

Что сравнится по силе трагизма с обиженным «я»?

Рим, сожжённый дотла и печальная участь Помпеи –

ерунда. Никогда не видали, как стынет змея

в изумленье от наглости жертвы своей цепенея?

 

Человеческий облик сдирает с субъекта луна,

накачав лошадиною дозой гнетущего мрака,

отрастают клыки, покрывается шерстью спина,

пробиваясь сквозь слой наносного культурного лака.

Ты поймёшь, что слова – это сотни отравленных жал…

Ощутишь, как их яд расползается с кровью по венам…

И молись непременно о том, чтобы быстро сожрал

и украсил добытой трофейною шкурою стену.

 

А во мне сконцентрирован вязкий вселенский покой,

а душа – суперпрочная огнеупорная колба.

Я –иной, ты считаешь? О, да! Я совсем не такой!

Ты с упрямой субстанцией Эго заспорить попробуй...

Оттеняет чело благородством и святостью лавр,

а в сознанья тоннелях, роняющий хлопьями пену

рыщет в поисках жертвы живущий во мне Минотавр

и когтями скребёт по готовым рассыпаться стенам..