История первая. "В недрах Уйнгинты"
…
Совершенно невзначай,
Как будто бы внезапно,
Мелодия приходит и уходит…
А выглядит она лиловым стеблем
с прекраснейшим
Цветком нежнейшим, туманнобелозолотым,
С золотой окантовкой листьев лиловых, чистых.
И свет его Души,
Как лик прекрасной Девы, манит.
А вязь цветка – причудливый рассказ о Ней,
Придуманной Богом, мыслью мелькнувшей,
Ярким сюжетом из Вечности вышедшей,
И в Вечность она канет,
И будет жить рядом с нами…
--------------------------------------------------------
В лесах Лессандра2
Где золотистый Найник3
С трудом пробивает лучи сквозь туманы.
Где гул от вулканов, дрожащих от мощи,
В пещерах Уйнгинты
Родился прекрасный мальчишка.
А мать его, Найя,
Молоденькой девой ушла от него.
Ушла потому, что злой демон Бидайя
Грозил ему смертью, ее полонив,
Как заложницу…
Все это беды нижних из слоев,
(Коль демоны уводят дев),
Поблизости нет сил,
Способных отодвинуть
Горе слов,
Нет сил, способных показать, где Веды.
…
Его кормила бабушка Нигунья
И дядька Фем, бурчливый и добрейший,
Учили его жить:
Как отбиваться от болезней,
Как знать, что в голове людей,
Как отличать колдунию от ведьмы,
Куда текут все реки - времена?
И музы посвящали его в стройный хор любви,
Планет и звезд.
Он рано соединил себя с гармонией
И созерцал…
Назвали его Тайрей, тут гадать не надо,
Но имя означает: «Постигший тайну водопада».
В округе жизнь текла,
Мгновенья, вышли в годы,
Текли, меняясь,
В неспешных реках, воды,
Друзей, подружек было много,
Но иногда, вдруг, становился тихим взор,
Он забывался, уходил за дальний двор.
И созерцал…
Тайрей подрос и стал полезен в доме.
Пещеры были домом и дворцом,
Сотворены неведомым Творцом.
Взяв факелы для света, уходил он
Глубоко под нижние венцы окрестных гор,
Потом привык без света обходиться,
Ведь минералам свойственно светиться.
Так, постепенно, он узнал почти без слов,
Как дивны свойства минералов.
Есть минералы – реагируют на взгляд,
А есть такие, что горят,
Есть – безразличные к среде,
Есть – бурно распадаются в воде.
Все свойства были чудными,
Достойны были шудр4
И наверху заметили,
Что мальчик мудр.
И даже старшие, пусть иногда,
Советовались с ним,
Где есть порода, где – руда.
Хотя, едва пророс на подбородке пух,
Бывал он горд, но не гордился вслух.
Друзья прозвали Рудознатцем,
Посмеивались, да,
Пока не приключись с одним из них беда.
Купался в речке, где был клещ чесотки,
И через день спина его разрисовалась,
Что халат красотки.
Нигунья, глянув и ворча, качала головой:
«Нужна тут сера, да масло конопли,
За серой надо вглубь пещеры лезть,
И место надо знать, то где она есть».
А Тайрей был в тайге,
Со старшими валил он лес,
В помощниках ходил
Поденщиком и за кормежку,
Не лишний рот в семье,
А подрастал работник, понемножку.
Он поздним вечером пришел домой,
Узнав нужду, он убежал в пещерный мрак,
Как будто в свой покой.
Вернулся он к утру
С мешком толченой серы,
Друзья его зауважали, вплоть до веры.
Такие-то дела…
Пока ходил, сообразил,
Что, кроме друга, вниз по реке другие заболеют.
И с лодочником Павой, послал он весточку,
В деревни, людей жалея,
Мол, сера есть, продам за полцены.
На следующий день,
Причалил лодочник и шустро прибежал,
Весь не в себе, как будто бы объелся белены:
«Там, в деревнях, в чесотке все, в коросте,
Бедолаги!
Свирепый клещ сей год. Вот два бочонка
На двух лагах.
Набей-ка серой их, сынок, да поскорей.
А ты, Нигунья, с устатку
Пива мне налей».
Договорились о цене и через день,
Отчалил Пава с грузом серы поутру,
Растаяв, словно тень.
Так слух о нем дошел до слуг царя,
Как раз искали серу для государя
Кусками, желтую, для огненных затей,
А также для садов защиту.
Так Тайрей вышел
В ряд добычливых людей.
Прибыток стал домой нести,
Нигунья радовалась, что дожила до сытных дней.
Но Тайрей с Фемом стали примечать за ней,
– хоть радует ее достаток дома,
Но, стал печален взгляд,
В ней будто тот живет, кто этому не рад…
…
Осенний ветер сметает листья в круг,
Нигунья славно обиходит
– старый друг,
В уютной комнате сидит и ткет ковер,
В нем виден незатейливый узор.
Но, вот, оставила работу и подходит
К Тайрею, и речь заводит.
– Ты никогда не спрашивал,
А я не говорила кто твой отец.
А ведь он тоже, как и ты,
был рудознатец.
По роду дар у вас с отцом всё видеть
Во тьме пещерных залов,
Знать без показа свойства минералов,
Еще он видеть мог,
Как выглядят внутри стены отдельные детали,
Все трещины, несростки,
Мог видеть, что будет с ней задолго до беды.
Все дарованья эти ему конечно жизнь спасали.
И, благодаря тому, достаток был товаров и еды.
А звать его – Исей. Я никогда не говорила его имя.
И не случайно из деревни, что в пещере,
Никто не говорит тебе о нем.
Он сгинул в день, когда родился ты.
Мать Найя несла тебя, ждала его из тьмы,
Как прибежали те, кто шел за ним.
Всегда в пещерах шел он впереди,
От факелов подальше, чтобы не мешали.
И оставлял за ним идущим знак,
Не мешкали чтоб, да поспешали.
Сказали, что, вдруг, раздался грохот
И зала рухнула, в которой был Исей.
От горя Найя - мать почла рожать до срока.
И в тот момент, когда родился ты
Услышала я громкий хохот.
Бидайя - демон вышел из стены,
И на тебя, пальцем показав5,
сказал:
«Убил отца, убью его,
А чтобы вы боялись,
Возьму в заложницы я его мать.
И пусть не вздумает искать
Меня – тогда не жить и ей».
Я не могла понять:
Что ж сразу не убил тебя Бидайя?
От знающих людей узнала
– знак на тебе защиты от него.
Но знаком защищен до той поры,
Коль не познаешь пользу ты Горы.
Поэтому, не рада я достатку,
Не рада жизни своему остатку.
Стал таять знак, немного нам осталось:
Ты молод и потомства нет,
Наш род прервется, канув в речке Лет…
Молчал и слушал Тайрей ее речи,
Присев на лавке,
расправив отдыхающие плечи,
И прислонившись к теплой стенке печи,
Так он любил сидеть, во время холодов,
Вернувшись из Горы,
С закрытыми глазами, до поры,
Он, словно дремля, бабушке внимал.
Нигунья знала, что при переходе
От тьмы пещеры к свету
Тем самым Тайрей
усталость глаз снимал.
А он сидел и думал:
«Я вырос, мне уже шестнадцать лет,
В работе мне удержу нет.
Окрепли руки и спина,
Я ловок и умен,
Хоть знаньем Мира не обременен,
Но есть надежда, получивши знанья,
Лишить Бидайку демонского званья».
– Что ж, бабушка, чего сейчас судить?
Пусть я умру – всё будет кто-то жить.
Кому-то надо сеять хлеб,
девиц любить,
детей растить.
И я, доколе не в Горе,
Знак не пропал, так, все же, буду жив,
В исканиях людей, событий и времен,
Способных научить меня природе перемен;
Как поменять местами горе, нищету,
На чистый, ясный смысл познанья Мира?
Проникнуть надо мне в причину
Создавшейся вражды.
Понять, где избавление
От возникающей нужды?…
Нигунья всхлипнула, жалея внука,
И обняла его, вдруг осознав,
Что предстоит разлука.
--------------------------------------------
Примечания
1 – Уйнгинта, система древних пещер.
2 – Лессандр, букв., «люди леса».
3 – Найник, букв., «лицо, глядящее вниз», одно из древних названий Солнца.
4 – Шудра, санскр., «работник Бога, ученый (мастеровой) человек», в просторечии-«работник, мастер».
5 – В древности показать на кого-то пальцем считалось высшим знаком презрения.
Впрочем, и в наше время это считается неприличным жестом.
