Прошка

У серого ослика Прошки были очень длинные ушки,

Казалось, страдал он чрезмерно и однажды их срезал с макушки.

Его не узнали в сарае, на скотном дворе стал он лишним,

Себя вожаком видел в стае, но был лишь ослом никудышным.

 

Своим отражением в бочке гордился он, гриву вздымая,

Но что-то сломалось в нём точно, так звери шептались, зевая.

Ведь раньше ему за весельем не стоило лазить в карман,

Он осликом был тёмно-серым, а вёл себя словно болван.

 

Зима отзвенела морозом, весенних небес синева

Собой заливала погосты, сараи, дворы и дома.

Все звери и люди, и птицы – кто мог, упивались весной,

Один только Прошка томился на старой подстилке сырой.

 

Он видел во снах свои уши и слышал далёкие трели,

Из детства весёлые песни на скотном дворе, когда пели.

И скошенной свежей травы, услышал он запах сирени,

С ветвей заливались скворцы, а ушки росли и серели…

 

Бесцельно бродил у пруда, в своё не глядел отраженье,

Уныло потупив свой взгляд, он вдруг осознал пораженье,

Но в водах студёных не стал топить самобытную душу,

Гордыню смирив, он прощенья просил, пройдя сквозь акации стужу.