В БЕЗДНЕ ВРЕМЁН (первая редакция) 5
– Грант, проснитесь! – потрясли меня за плечо. На этот раз это действительно был Серёжа. Сквозь окна лился в комнату призрачный утренний свет. Я стал подниматься, и тут…
– Что это у вас, Грант? – удивлённый Серёжин голос окончательно разбудил меня. В правой руке я сжимал книгу. Ту самую. Из сна.
– Книга… – несколько недоумённо пробормотал я, искренне недоумевая, как книга из сна могла попасть в явь. Серёжа протянул руку, и я подал её ему. Он открыл титул, и я впервые увидел подтверждение пословицы «У страха глаза велики»: Серёжины глаза увеличились невероятным образом.
– Г-г-грант!.. – неожиданно заикаясь, произнёс он. Эт-т-та книг-г-га из б-будущего…
– К-к-как?.. – выпал черёд заикаться мне.
– В-вот д-дата… 1998 г-год. С-семьдесят с-семь лет с-спустя…
Меня, как обухом по голове ударили. Мысли понеслись, как горная река по склону; сливаясь и путаясь.
– Что это значит? каким образом у меня в руках оказалась книга, изданная 77 лет спустя нашего времени? Значит всё, что я видел, это – не сны? А что? –
Пользуясь отсутствием, вышедшего за едой, Фёдора, я по-быстрому рассказал Серёже про все мои приключения во «сне». Опустив кое-какие подробности. Он выслушал меня молча и не перебивая, потом сказал:
– Грант, это что-то странное с нами творится. Какая-то мистика.
– Сам понимаю, Серёжа, что-то не то, но… Позвольте, «с нами»?
– Грант, вам же показали ваш расстрел? – вопросом на вопрос ответил Серёжа.
– Ну да! – подтвердил я, не понимая куда он клонит.
И тогда он мне рассказал такое, что после его рассказа было ощущение, будто меня на полном скаку выбросило из седла.
Месяца за два до этого, он увидел сон. То есть, это он тогда думал, что это сон. Ему снилось, что его, ставшего старше и избитого. волокут по каким-то коридорам, вталкивают в какую-то комнату, где три человека, выслушав обвинительное заключение, в котором его обвиняют в работе чуть ли не на все разведки мира, без всякого разбирательства (и это суд?) выносят приговор: расстрел. После чего его опять волокут по коридорам в какой-то подвал, там он слышит за спиной щелчок взводимого курка, а дальше… А дальше, как у меня. Кокон. Высадка. Только не на берегу Невы. А на Аничковом мосту.
Там же его как будто поджидали, двое его усадили в какой-то странной формы автомобиль и куда-то повезли. Куда он не видел, ибо на глаза ему нахлобучили какую-то чёрную шапочку, вроде колпака.
Когда он и его сопровождающие вышли из остановившегося автомобиля, тот умчался, а шапочку сняли.
И это был первый «сон».
Остальные продолжали появляться следом, причём с того места, на котором прервался предыдущий.
На здании, у которого их высадили, была еле заметная табличка с двумя буквами и двумя словами: ЦП (центр подготовки). В этом Центре ему выдали странную одежду, явно форменную, которую инструктора (так называли работников цента) именовали «листопад». За всё время его обучения, кроме инструкторов, он больше никого не видел, из чего вывел парадоксальный вывод: этот центр создан исключительно для него. Здесь его научили водить все виды транспорта, подбирать отмычки, стрелять из всех видов оружия (О, Грант, какое там было оружие!) и драться, используя такие приёмы, о которых он прежде не имел никакого понятия.
В последнем сне все инструкторы (первый раз и последний он увидел их всех сразу) похвалили его успехи и простились с ним. После чего он был препровождён к начальнику центра, о котором инструктора говорили с придыханием. И едва упоминался Тигр (это был его псевдоним), глаза у них мечтательно закатывались. В общем, личностью он был явно легендарной.
Неизвестно, как насчёт легенд, но Серёжа его так и не увидел, ибо общался с огромным зеркалом, из-за которого из звучал голос Тигра, скорее всего каким-то способом изменённый; уж больно отдавал металлом. И хотя он был мужским, по некоторым признакам Серёжа понял, что рядом с Тигром находится дама.
Тигр объяснил ему, что он находится в будущем, но скоро вернётся к себе. Всё происходящее с ним задумано неспроста; он должен спасти арестованного ЧК Николая Степановича Гумилёва и тем самым реабилитировать себя, ибо в некоторых «мемориях» (это слово было произнесено с такой беспощадной иронией, что кавычки ощущались физически) утверждают, что именно Серёжу считают автором доноса, на основании которого я и был арестован.
Серёжа хотел возразить: во-первых, Гумилёв на свободе, во-вторых никакого доноса он не писал, но… проснулся.
А проснувшись, тут же бросился ко мне, чтобы убедиться, что всё это бред и кошмар, и чуть не напоролся на чекистскую засаду. Хорошо, что встретился ему в подъезде Владислав Фелицианович, который и предупредил о моём аресте.
Всю последующую неделю Серёжа посвятил подготовке моего освобождения. Особенно ему подфартило, что в охране оказался Фёдор, которого уговорить не стоило особенного труда.
Оставалось только ждать вечернего дежурства Фёдора, ибо связку отмычек и необходимые мандаты Серёжа обнаружил под собственной кроватью.
Тут появился Фёдор с провизией, и мы с большим удовольствием перекусили. После чего я спросил у Серёжи про дальнейшие наши действия, на что получил короткий, но исчерпывающий ответ:
– Ждать!
Чтобы как-то скоротать время, я взял книгу, но сон сморил меня раньше, чем я успел её открыть.
