Быль о болящем
Как то шёл по лесу я тропой укромною.
За спиной мешок с дырой - пожитки скромные.
Вдруг, увидел вдалеке избушку старую,
И побрёл тихонько к ней тогда устало я.
Из трубы дымок валит клубами белыми.
И всё ближе я к избе. Шаги несмелые.
За собой не замечал я раньше робости,
Не боялся ни болота я, ни пропасти.
Небо стало, вдруг, свинцово-тёмно-серое.
И молиться Богу начал неумело я.
Непонятно почему, но как предчувствие,
Стало явным тут, нечистых сил присутствие.
Я к избушке подошёл, дверь отворилася.
Отворилася сама, без чьей-то милости.
Робко я шагнул во тьму жилища мрачного,
Глаз недолго привыкал. Ох, место злачное...
Смрад ужасный перегара с табаком стоит,
За столом, грязнущим, пара мужиков сидит.
На меня не оглянулись, о своём рядят.
По пустым бутылкам понял, что давно сидят.
Сел тихонько я на лавку в дальний уголок,
Нет мне дела до чужих, ненужных ссор и склок.
Разговор у них, мужицкий, злой и не простой.
В визг один кричал, в ответ - второго бас густой.
Я прислушался, о чём беседа спорная?
Иль задумали какое дело тёмное.
Вроде русский разговор, но слов не разобрать,
Из понятных слов, в той речи - мать да перемать.
Тут не выдержал я смрадища табачного,
И закашлялся от вони зла кабачного.
Повернулись мужики. Эх, горе, мама-жизнь!
Лица вроде бы знакомы. Видел их, кажись.
Говорю я им, эх, граждане-товарищи,
Что же быт ваш так ужасно загнивающий?
Отчего вокруг всё грязью затуманено,
Да и сами жуткой злобой одурманены?
На меня они глядят, глазами хлопают.
Мол, моё какое дело, чьи холопы мы.
Говорю я им, что сам живу я в бедности,
Но не чувствую такой вот бесполезности.
Бесполезности забитого сознания,
Чужды вам, увы, добро и сострадание.
И не важно, что ударит в лоб, что по лбу вас,
Незаметно отойдёте. Будет день и час.
Миг для вас, давно уже, случился вечностью.
Не осталось в вас ни капли человечности.
Видно души, как рубахи ваши, рваные.
И живёте вы, как черти окаянные.
Мужики моею речью огорошены.
Отвечают, ах ты сука, гость непрошенный.
Ты на рожи наши погляди заросшие,
Твоё Будущее мы, а так-же Прошлое.
Я от этих жутких слов, дрожу ознобою.
Тот, что старше, говорит мне с лютой злобою,
Посмотри в глаза мои, от слёз блестящие,
Сам то, кто ты? Сам ты - наше Настоящее.
Что там дальше было, это помню смутно я.
Пили водку, самогонку, гадость мутную.
И махорку с табаком курить я пробовал,
Смерть свою, я ядом с горечью прихлёбывал.
Не уйти мне из избушки, тут судьба моя.
Здесь от снега я укрыт, не мокну от дождя.
Наплевать теперь на всё происходящее,
Тут нашло себя больное настоящее...
Рис. Виктора Кононенко.
