Всё началось с числа в далёком, 1994-м… с возмущения, сопровождавшегося нецензурным, взметнувшимся над притихшем в хмурое осеннее воскресное утро над книжным рынком, возгласом: «28? Да на … чё надо!».

Продавец игровых картриджей для приставки Dendy испуганно забегал глазами по рядам, ища поддержки у коллег по индивидуальной трудовой деятельности, но соратники по прилавку защищать барыгу не торопились, зато с нескрываемым интересом смотрели на троицу его клиентов, которые угрожающе столпились у столика с оранжевыми пластиковыми квадратиками, размером с ладонь.

Парням было лет по восемнадцать – двадцать. Открытой враждебности они не выказывали, но в воздухе ощущалось, что злобная весёлость, с которой они сопровождали оценку представленного товара, легко может перерасти в весёлую злобность. Мятые майки со страшными картинками, джинсовые куртки с не менее страшными резиновыми нашивками, длинные волосы и дерзкие взгляды исподлобья также не добавляли уверенности в вежливом и корректном окончании торга.

- Чего так дорого-то? – парень в Sepultura, ткнул в продавца одним из картриджей, - Здесь две игрухи всего. Ты их сам что ли пишешь?

- Ну, вот за шестнадцать тысяч возьмите, - начал мяться продавец, - Contra – отличная игра.

- За шестнадцать – одна, две по четырнадцать, а вот эти четыре в одном тогда почём? – другой парень в Obituary поднял со столика другой картридж.

Продавец, с опаской глядя на свой товар, прошелестел: - Этот сорок пять.

Следом в небо над рынком взлетел дружный хохот, вырвавшийся из парней и раскатисто прокатившийся по рядам.

- Сорок пять? Да это существенное снижение, здесь каждая по одиннадцать двести пятьдесят. – Пробасил бородатый парень в Metallica. – А если мы у тебя десять в одном отыщем, продашь за пятьдесят, опт всё-таки.

Продавец уже раскаялся в своём товаре, он мысленно проклинал эти картриджи, с этими непонятными названиями, с их броскими картинками и ярким оранжевым цветом корпусов.

Обычно они привлекали детей помладше - прыщавых тинейджеров, которые либо молча толпились, разглядывая недосягаемые сокровища, либо с разбега вручали ему нужную сумму, которую только что получили от отца или матери, удаляющихся вдаль по книжному ряду. Сегодня яркий цвет приманил рыбу большую, зубастую и агрессивную.

- За пятьдесят вот есть шесть в одном, ребята, если покупать не хотите, может отвалите? – надежда, как известно, умирает последней, продавец сейчас искренне желал похоронить её, но отвязаться от не святой троицы.

Мечты сбываются.

- Слушай, Nyck, а на кой тебе вообще эта хрень?

- Да братишке малому задарить хотел. Теперь вижу: тут реальные бабки, игровой бизнес, оптовые поставки и дифференциация… ладно, обломаюсь, двадцать восемь… - парень в Obituary казался расстроенным.

- Да ладно тебе мрачиться, зато мы теперь точно знаем, что означает «28»!

Рынок разочарованно вздохнул и вернулся к своим торгово-развлекательным, повседневным заботам.

 

Я к псевдонимам не привык,

Мне даже прозвищ звук несносен.

Я просто Ник под ником Nyck

И окончаньем 28

 

PS: Финальный смысл сокрыт в начале,

В той самой нецензурной фразе.

Все, кто мне цену назначали,

Ответ подобный получали...

Пусть этот факт и безобразие.