Свет и Тень. Часть I Глава 25

Предыдущая глава https://poembook.ru/poem/1804759-svet-i-ten-chast-I-glava-24

--------------------------------------------------------------------------------

 

От Ринстана до Калинок не более полутора суток пути, но за последние годы дорогу подразмыло, да и прошедшее лето выдалось дождливым. Поэтому Альк, Жар и Крысолов задержались в пути, не успев ни на венчание, ни на катаниени, – они явились как раз к моменту прибытия молодых под родной кров, то есть, к домику у озера.

 

      — Опоздали, Альк, они уже поженились, — констатировал Жар, окинув взглядом двор, полный народа и выделив фигурку в белом платье.

 

      — Наплевать, — отмахнулся саврянин и первым спешился у ворот, однако глаза его метали молнии, на скулах ходили желваки.

 

      Альк шёл через двор, а толпа расступалась перед ним. Это было неудивительно: весчане всегда благоговели перед путниками, тем более, что этот был саврянином. И хотя на дворе и его соотечественников было достаточно — родня Рыскиного жениха, — Альк не был похож на них даже близко.

 

      Жар в нерешительности замер у ворот. Скандалов, тем более, на потеху толпе, он терпеть не мог. А вот Крысолов пошёл за Альком: мало ли, что ему в голову взбредёт? Что остановить взбешённого мужчину он не сможет, путник даже не подумал: привычка сработала.

 

      Не обращая внимания ни на гостей, ни на новоиспеченного Рыскиного супруга, Альк подошёл к девушке и развернул её к себе.

 

      — Заканчивай спектакль, — велел он, тяжело дыша. — Я приехал за тобой.

 

      По толпе прокатился ропот, а потом повисла тишина.

 

      — Для тех, кто не понял, — проговорил Альк уже по-саврянски, слегка повысив голос и уничтожающе глядя на соотечественников, — я её забираю. Она моя. И ребёнок — тоже, — кивнул он в сторону белокосого мальчика, держащегося за руку пожилой ринтарки.

 

      В том, что никто не посмеет возразить, ни у кого, включая самого Алька, сомнений не возникло. Уж лучше расстаться с молодой женой, чем с головой: так подумали почти все.

 

      И тем не менее, возражающие нашлись, – вернее только одна.

 

      В белом платье она была прекрасна и мила как никогда. И платье, и серьги, и ожерелье из жёлто-зеленого кошачьего глаза ей подарил Крысолов, не пожалевший денег на свадебные подарки образумившейся «дочери». Словом, Рыска была такой, какой Альк не видел её никогда, и потому — ещё желаннее, чем прежде.

 

      — Собирайся, — уже спокойнее добавил он.

 

      Но Рыска в ответ лишь покачала головой.

 

      — Нет, — ровно, без единой эмоции произнесла она.

 

      — Что?! — не поверил своим ушам саврянин.

 

      — Я. С ТОБОЙ. НИКУДА. НЕ. ПОЕДУ, — раздельно произнесла она и добавила: — если хочешь, можешь меня убить.

 

      Десять щепок они молча смотрели друг другу в глаза: он — растерянно, она — твёрдо, как человек, который уже всё решил и не передумает. Что происходило у Рыски на душе, знала лишь она сама. Конечно, она умирала: ведь такая боль может быть только перед смертью.

 

      — Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? — склонив голову, спросил Альк.

 

      Рыска взглянула словно со стороны. Да, она понимала. Она обожала его. В нём была вся её жизнь. Всё, что она имела на этой земле, было благодаря ему. 

 

      Он первым признал её дар, многому научил, заставил поверить в себя, а значит, — помог сделать первый шаг к делу всей жизни. Средства, на которые она смогла не только не умереть с голоду, но и подняться, вылезти из нищеты исходили опять же от него. И сын, которого она родила, её сокровище, её главная ценность в этом мире, тоже появился на свет благодаря ему. Альк был для неё всем… Но нужно было прощаться — навсегда, чтобы больше не рвать себе сердце, ожидая его возвращения, и не рыдать, прося смерти, когда он покидал её снова.

 

      Рыска наконец чувствовала себя повзрослевшей. Теперь она сама решала, что делать стоит, а что – нет. И потому ровно ответила:

 

      — Понимаю. Но всё равно отказываюсь, — она помолчала. — Ты приносишь мне одни только беды. А я хочу начать жизнь сначала.

 

      — Но ты же говорила, что любишь меня, — упавшим голосом произнес Альк. Он весь словно поник от её слов.

 

      — Да, люблю, — честно ответила Рыска. — А ты меня?

 

      — Я? — прямой вопрос поставил его в тупик. — Да при чём здесь?..

 

      — Скажи это, — спокойно попросила девушка, глядя в жёлтые глаза прямым взглядом.

 

      Альк молчал, затравленно озираясь.

 

      Однажды он уже пытался ей это сказать. Но тут было как с едой в моменты сильных переживаний: если не лезет, лучше и не пытаться себя заставлять.

 

      Но Рыска этого, к сожалению, не понимала.

 

      Тем более, раз он не сумел сказать ей этого тогда, наедине, то сейчас, принародно, при тупых весчанах, которым при одном виде его положено было падать на колени, даже не собирался. Альк лишь нахмурился и опустил глаза.

 

      — Вот видишь, ты молчишь, — вздохнула Рыска. — Поэтому и мне тоже больше нечего тебе сказать. Кроме одного: прощай, Альк! Я не держу на тебя зла и желаю быть счастливым, но надеюсь, что никогда тебя больше не увижу. А теперь уезжай, пожалуйста, не порть мне свадьбу, — и, повернувшись, она пошла в дом. За ней по пятам семенил её муж, саврянин, ростом ниже неё почти на полголовы, рано располневший, какой-то весь слащавый, зато явно обожающий девушку и готовый говорить это принародно хоть с утра до вечера.

 

      Альк словно в землю врос. Такого удара по самолюбию ему ещё никто не наносил! На миг даже показалось, что признаться ей принародно в любви было бы не так уж и трудно, – проще, во всяком случае, чем проглотить такие слова.

 

      Рыска уже не видела, как проводив её взглядом, он вскинул голову ещё выше, развернулся, чтобы уйти, но тут увидел мальчика с белыми косами и жёлто-зелёными глазами. Посмотрел сверху вниз, подошёл ближе, опустился перед сыном на корточки, снял с пальца кольцо — дорогую фамильную печатку с гербом Хаскилей...

 

      — Ты Альк? — обратился он к ребёнку.

 

      — Да, — самодовольно кивнул мальчик. — А ты?

 

      — Я тоже, — путник улыбнулся. — Это тебе, — он взял ладошку малыша и вложил в неё кольцо.

 

      Мальчик повертел бесполезный для него предмет, поднял глаза вверх, глядя отцу через плечо.

 

      — Зачем мне это? Лучше меч подари! — попросил он без тени стеснения.

 

      Альк рассмеялся так весело и искренне, что у окружающих кровь в жилах застыла: это было жутко и трогательно одновременно.

 

      — Обязательно подарю, и не один, а оба, – пообещал сыну белокосый, – но потом, попозже, когда ты вырастешь, станешь путником и приедешь ко мне в Саврию. А пока… береги свою маму, — он обнял мальчика с невероятной нежностью, поцеловал в лоб, на миг закрыв глаза, поднялся и, не оборачиваясь, вышел за ворота.

 

      Он до последней щепки ждал, что Рыска окликнет его…

 

      А потом отцепил крысу от седла, взял свою дорожную сумку...

 

      — Дай свою корову, — обратился он к Жару.

 

      — Опять? — возмутился Жар. — А нетопырь тебе на что?

 

      — Нетопыриха, — словно не улавливая сути, поправил Жара Альк знакомым безнадёжно-спокойным голосом. — Ее зовут Лада… Рыске передай, скажи, я ей дарю, — он вручил другу поводья животного.

 

      — Нет, ну почему именно моя корова? — театрально ярился Жар. У него сердце сжалось от осознания произошедшего, и в первый момент хотелось даже очень не по-мужски разреветься.

 

      Альк, не глядя, вытащил из-за пазухи горсть монет — одних златов, и, не говоря ни слова, вложил в ладонь друга. А потом повернулся к новоприобретённому скакуну...

 

      — Ну, ты куда? — обеспокоенно напустился на Алька Крысолов, когда тот вскочил в седло и натянул поводья.

 

      — Не знаю, — честно, с улыбкой всё потерявшего человека, покачал головой Альк.

 

      — Ты хотя бы… береги себя…

 

      — Зачем? — Альк усмехнулся. — Кому я теперь нужен? Крыса и то больше стоит...

 

 

 

      Топот копыт удалялся. Дорожная пыль оседала.

 

      Девушка в белом платье печально смотрела вдаль, крепко сжимая руку мальчика с белыми косичками и жёлто-зелёными, такими неуместными здесь глазами.

 

      — Мама! — окликнул Рыску сын.

 

      — Да?

 

      — Наклонись, пожалуйста.

 

      Рыска опустила глаза, а потом присела на корточки. Мальчик крепко обхватил её за шею.

 

      — Ты чего, сынок? — тихо спросила она, чувствуя, как глаза наполняются слезам.

 

      — Берегу тебя. Он сказал беречь.

 

      — Кто?

 

      — Тот, которого зовут как меня. Он сказал, что если буду беречь, подарит свои мечи.

 

      Рыска осторожно разжала маленькие ручки и, уже не в силах удержать бегущие по лицу слёзы, посмотрела на сына в упор.

 

      — Почему ты плачешь? — спросил маленький Альк.

 

      — В глаз попало… – Девушка несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь унять рвущиеся наружу рыдания, и всё же смогла справиться с собой. – Пойдём в дом, нас ждут гости, — она подхватила сына на руки и лишь обернулась на дорогу – как на свою прошлую жизнь.

 

      Сын вырастет и спросит об отце... Мальчик ни в чём не виноват, а Альк от него не отказывался: он просто не знал. В любом случае, она сделает так, чтобы ребёнок познакомился с отцом, тем более, что Альк тоже обязательно этого захочет. Да и она сама не вечна, а у сына там, в Саврии, много родственников, судя по тому, что она сумела понять, очень трепетно относящихся друг к другу. Мальчик не похож на ринтарца даже отдалённо, и его, скорее всего, с радостью примут в семью. Приятно будет знать, что Альк на этом свете не один… Что оба они есть друг у друга. Тогда будет можно спокойно умереть.

 

      Главное, не умереть прямо сейчас…

 

      О, божиня, как же болит душа!.. Ну как, как она теперь будет жить? Если б не сын, утопилась бы к Сашию… Но он есть. А значит, жить стоит.

 

      — Мам, а сегодня дождь будет… — зачем-то сказал маленький Альк.

 

      Рыска на миг отвлеклась от своих мыслей и посмотрела на небо. Оно радовало яркой голубизной – ни облачка. Но дар ей подсказывал: да, дождь будет, к вечеру. Четыре к одному.

 

      — …и целую неделю будет лить, — продолжал сын. — А потом грибы полезут, много-много опят! — он развёл в стороны руки, показывая, сколько будет грибов. — Бабушка все бочки заполнит!

 

      — Откуда ты знаешь? — опешила Рыска.

 

      — Просто знаю — и всё, — он пожал плечиками. — А ещё ты грустная. Должна быть весёлая, но всё равно, грустная.

 

      — Почему?

 

      — Потому что он уехал, тот, которого зовут как меня, — совершенно по-взрослому, со вздохом произнёс мальчик.

 

      — Не говори глупостей, — Рыска скользнула с сыном в дом.

 

      Все она поняла.

 

      Ни ей, ни Крысолову, которого мальчик называет дедушкой, это не удавалось, может быть, потому, что знали его с рождения. А Альку удалось… Едва дотронувшись, немного поговорив с ним, он пробудил у сына дар.

 

      Рыска лишь вздохнула. Рановато, конечно, но это и так бы произошло, ведь у двоих видунов вряд ли родился бы обычный ребёнок, и малыш конечно унаследовал дар от родителей. Но с этим потом, позже...

 

      Закрывая за собой дверь, Рыска аккуратно вытерла слёзы. Прощай, Альк, спасибо тебе за всё. Я очень тебя любила — и буду любить всегда.

 

      Но у меня отныне другая дорога.

 

 

----------------------------------------------------------------------------

Следующая глава https://poembook.ru/poem/1804793-svet-i-ten-chast-I-glava-26