Я удивлялся...

* * *

 

Я удивлялся на предгорных

Кавказских минеральных водах,

Как много женщин беспризорных

Туда слетается на отдых.

 

Они шалеют от свободы

И полового интереса,

Но я плевал на их подходы,

Мне не нужна была метресса.

 

Их благосклонности приметы

Меня ничуть не волновали –

Меня курортницы за это

Непробиваемым прозвали.

 

Меня под столиком в столовой

Толкали как бы по ошибке,

Но вмиг стирал мой взгляд свинцовый

С их лиц лукавые улыбки.

 

Господь прислушивался с гневом,

Как от обиды плачут дамы,

Ведь он установил, что Евам

Всегда покорствуют Адамы.

 

И умер я – и возродился

В броню заклепанным трамваем,

И очень скоро убедился,

Что я и впрямь непробиваем.

 

Теперь не мог я к женским ласкам

При всем желании склониться,

А только с дребезгом и лязгом

По воле Господа катиться.

 

Пусть улицы столицы были

Забиты, как всегда по будням,

Пусть впереди автомобили

Копились многоцветным студнем –

 

Сидело горнее веленье

В железной черепной коробке:

Держал я к центру направленье,

Проламываясь через пробки.

 

Менты мне ставили помехи –

Как будто мертвому припарки,

А я со смаком, как орехи,

Крушил крутые иномарки.

 

И я навел стальное жало

На то высокое строенье,

Где власть сидела и решала,

Как дальше грабить населенье.

 

Заговорили часто-часто

Все хоботки стального зверя,

Раздался грохот, и начальство,

Вопя, взлетело к стратосфере.

 

Проснулся я в своей квартире,

Скатившись в ужасе с перины,

И осознал, что в этом мире

Есть две дороги для мужчины.

 

Ты должен или стать сегодня

Усладой женщинам и девам,

Иль завтра – молотом Господним,

Господним воплощенным гневом.