Судьба поэта

Орошаемый влагой, струящейся с латаных крыш,

Что воздвиглись меж небом и дланью, простёртой к свободе,

Он всё грезил надеждой – но вряд ли его ублажишь:

Увядает душа в полумраке безликих мелодий.

 

Были лучшие дни – покорён неприступный Олимп,

И манил ослепительным заревом пик Джомолунгмы…

Лишь упрямо в расселину вёл нахлобученный нимб,

Распаляя огонь гордеца, как горящие угли…

 

Отошёл протеже – безыскусен, картав, неказист

Оказался ваятель лубочно-вербальных фантазий,

Воспринявший свой имидж, как дока и гений-стилист,

А отныне – сметённый с вершины потоками грязи.

 

Век живи – век смиряй свой безмерно-заносчивый пыл:

Очутился за скобками славы, где памяти сколы

Отражают вчерашние лавры, хоть нынче – бескрыл

Он в полёте над миром, слагая пустые глаголы.

 

Всё идёт по спирали – начнётся и новый виток:

Так не стоит скорбеть, будто жизнь невозвратно разбита.

Не забвенье, а грех – беспощаден, враждебен, жесток:

Лишь отринув его, возвратим себе славу пиита!