Кровь и слюна
Он – наш Долорес Ибаррури.
И Гомес он же - тоже наш!
В миру зовут Луценко Юрий,
Правопорядка давний страж.
Пред тем, как стать на вахту стража –
Неужто свыше был намёк? -
Зашёлся он в мажорном раже,
Преподнеся менту урок.
Он участковому вцепился
Зубами в ухо, вурдалак.
Ментовской кровушки напился
Под водку, а не натощак.
Родитель Юры хладнокровно
Пристроил сына в СПУ:
Подальше от родного Ровно,
Поближе к фирме ГПУ.
Уж не кусался боле Юрий:
Он, партмандатом защищён,
Лупя ментов под знаком дури,
Не арестован, не пленён.
Но кровь мента была заразной
И Юра, кровью опоён,
Министром стал извечно «грязных
Ментов». И был он упоён.
Он упивался властью дома.
В немецком аэропорту
Кричал: «Фашисты! Дайте рому!» -
До сухоты в похмельном рту.
Ему казалось: немцы, зная,
Что он – полесский партизан,
Начнут пытать. И запытают.
И он умрёт. От многих ран.
И волокли его «фашисты»
Лицом нетрезвым по земле.
Костюм министра, раньше чистый,
Извалян в грязи и смоле.
Но наш Долорес Ибаррури,
Превозмогая жженье рта,
Собрав в кулак остатки дури,
Воскликнул гордо: «Либерта!»
Тут фрицы в страхе отступили,
Поразбегались, кто куда.
Они ментов министра били
Впервые. Экая беда!
Наш Ибаррури отряхнулся,
Орлёнком дальше полетел.
Полёт немного затянулся,
И вскоре Юра всё же сел.
Его, Долорес Ибаррури,
Режим преступный посадил.
Но даже в клетке, полный дури
Юрец не гнулся и бузил.
Вовсю плевался в прокурора,
И тот, слюною поражён,
Сгореть готов был от позора -
Был прокурор в слюне смешон.
Слюна мента была заразной -
Слюна – не кровь, и потому
Юрец, лишившись жизни праздной
Сидел, не веря никому.
Слюна в оплёванном бродила.
Перебродивши, вознеслась,
Чтобы Долорес, наш чудила,
Поупивался ею всласть.
И он упился у потока,
Стал прокурором всей страны.
Кровь и слюна. Вот два истока
Карьеры Юры-сатаны.
