Расстрелянный

Фургон едва колышет на ухабах, не вижу в темноте я ничего. Не первый, да, кого сюда привозят. Мне боязно, не знаю. отчего.

 

Мы заперты, отрезаны от мира. Никто не говорит и не сообщает. Лишь офицер приходит и уходит. Лишь офицер фамилии читает.

 

Солдат надеется — они хотят домой. Семью хотят увидеть поскорее. Но тяжко мне, предчувствую беду. Признаться, я в хорошее это не верю.

 

Вот, кажется, приехали.

 

На выход.

 

Глаза слепит холодный солнца свет. Я выхожу, передо мной — могила.

 

Похоже, шанса выжить больше нет.

 

Жизнь вьётся кинолентой пред глазами. Я сына вспоминаю, мать, жену. Я помню, как о счастье мы мечтали.

 

Я помню, как захватывали страну.

 

Меня хватают за руки, толкают. Верёвка обвивается вкруг шеи. Заламывают, вяжут и за спину.

 

Видать, чтоб не промазать по мишени.

 

Затылком чую дуло пистолета. Путы остры, как штык солдатский остр. Я поднимаю взгляд, смотрю на небо.

 

Читаю по привычке:

 

Pater Noster…