Чёрный ход

Память мнётся, как черновик перед выбросом,

Каждый шаг изначально заложен призракам,

Каждый миг уж давно за окном умысла,

Каждый крик не имеет на свет допуска...

 

Если чаем поить золотое отчаянье,

Молоком сизой кошки тушить небеса из огня,

Можно тоненький след вдруг увидеть нечаянно

Темноты, что прошла по пути до тебя.

 

А отчаянье выпьет. И чаю, и душу.

И спокойствие рук, и крыла красоту.

А отчаянье вскрикнет, все стены разрушив,

И вдруг упадёт в лужу крови в горящем кусту.

 

А фигура, светильник на теле моста опустелом,

Взойдёт на перила, накроет весь город крылом.

Смахнёт его в бездну, легко, между делом,

По ступеням стеклянным сойдёт в тихий дом.

 

И со шпилей, засаженных висмутом,

Лист зелёный зимою слетит.

Лист от липы с тянущимся привкусом,

Лисам хвостики множить велит.

 

Если чашку разбить о стекло из молчания,

Если снов не смотреть в гамаке мироздания,

Можно вдруг оказаться на крыше высокого здания,

И слышать лишь снизу голов трёх воззвания...

 

Только прыгнув, слетев в отражение звёзд,

Можно вырастить новый, ещё один хвост.

Он не будет вторым и не будет последним,

Он не будет ничьим и единственно верным.

 

И приветственно будут вальсировать звёзды,

И колени преклонит больная луна,

Только с ними величие будет уж поздним.

И последние иглы отравит волна.