Николаич любил причащаться

Николаич любил причащаться

в сто второй, у Отца Абдуллы,

а потом догонялся у Шаца,

и победно ронял кандалы.

 

С перемятым походным стаканом,

с «не забуду» на левой руке,

пополудни он ехал к цыганам,

в переулок художника Ге.

 

Он любил горячо и свирепо

весь квартал, а в четыре часа

ай-нанэ, ай-нанэ, ай-на небо

устремлял водяные глаза.

 

Там парили былые собратья,

закопчённую синь бороздя,

и Господь, простирая объятья,

улыбался ему, как дитя.

 

Николаич садился на лавку,

изнывал в упоенье святом,

и рыдал на какую-то шавку –

та покорно виляла хвостом.

 

А потом, уходя под рябину,

собирая картон по пути,

он молился – наивно, невинно

и банально: «помилуй, прости».

 

Он храпел, выдавая запевы

из лужёной годами дуды,

и купались на озере девы,

и плескались в ушатах меды,

 

и кричала душа непечатно.

А Господь насыпал одеял,

целовал непокорное чадо,

и картонку ему поправлял.